«Не могли бы вы нам их оставить? Необходимо провести небольшую экспертизу вашего комплекта. На это нам потребуется два дня. Встретимся здесь же послезавтра в полдень».
«Хорошо, – согласился «свидетель обвинения», видимо не ожидавший такого поворота.
Когда он ушел, Сандер пригласил Роббинса прогуляться, опасаясь, что номер прослушивается. На улице он объяснил, почему Навайло вызвал у него подозрения с его липовым бланком БНД: «Да, действительно, – сказал Роббинс. – Плохо их учили немецкому в их разведшколе. Ты думаешь, что это подстава?».
«Не исключаю, – сказал Сандер. – Только зачем это нужно украинцам»?
«Это могут быть и русские, – сказал Роббинс. – Их разведка сейчас очень активно работает здесь. Они блестяще провели свою операцию в Крыму. Взяли его без единого выстрела. Нам у них надо учиться. У них есть свои люди даже в СБУ, откуда Бриггсу и пришло это “деловое предложение”. Но в любом случае будь осторожнее».
«Спасибо за совет. Я думаю, у меня есть два дня до прихода нашего клиента за обещанным миллионом. Хочу повстречаться с одним знакомым здесь, а ты пока переправь Бриггсу все эти документы для моей группы поддержки и попроси проверить их подлинность.
Сандер нашел визитку ребе Арье Залмана и позвонил ему, сообщив, что он в Одессе. Залман обрадовался, пообещал за ним заехать, и через полчаса уже был у «Апарт-отеля» на своем «шевроле». «Тут недалеко около Дома профсоюзов на Ришельевской улице есть хороший ресторанчик еврейской кухни “Хеврон”, – сказал он. – К тому же у них всегда есть шотландский виски. И даже “Бурбон”. Предлагаю там пообедать. А потом оттуда заедем к нам в Хабад на Осипова. Это все рядом».
По пути из гостиницы к Ришельевской они проехали площадь Куликово Поле. Сандер увидел палатки, над которыми реяли российские флаги и метровые георгиевские ленты. «Это что, одесский Майдан?», – спросил Сандер. «Скорее Антимайдан, – ответил Залман. – Тут собираются сторонники федерализации. Хотя, видимо, не только они. Ого-го! Тут и “Правый сектор”. Это – бандеровцы, украинские неонацисты. В Одессе их мало, но понаехали, видимо, из Киева и с Запада… Тут рядом на Жуковского, 36 находится штаб их 15-й сотни в Одессе. Чует мое сердце, добром это не кончится».
Ресторанчик «Хеврон» и впрямь оказался замечательным. «Здесь все готовят правильно», – гарантировал ребе Залман. Сандер никогда не обращал особого внимания – кошерная еда у него на столе или нет. При случае он мог даже полакомиться свиной вырезкой, хотя мать дома свинину никогда не держала. А уж про фаст-фуд и говорить нечего. Тем не менее, Сандер знал толк в еврейской кухне и к выбору блюд отнесся с таким же почтением, как и Залман. Гефилте фиш – фаршированная кефаль по-одесски, мацебрай, мафрум, цимес и бейгл[97]для него звучали, как пропуск в еврейский мир, где он бывал далеко не так часто, как его родители. Залман тоже стал для него таким пропуском. Раввины Хабада умеют использовать чувство вины светских евреев за оторванность от религии и обычаев предков. Они призывают каждого еврея не только самому соблюдать заповеди, но и стимулировать других евреев, в том числе не религиозных, соблюдать максимальное количество заповедей. И чем больше к этому приобщится евреев, учат они, тем скорее явится людям Машиах, т. е. Мессия.
За обедом Залман сказал, что он все же купил квартиру в Санкт-Петербурге. «До того, как начался нынешний Майдан, – сказал он, – мало кто хотел отсюда уехать в Россию. Даже в Израиль в последнее время уезжают немногие. Больше возвращаются. Но сейчас многие наши прихожане говорят, что наступают плохие времена для евреев. Какое-то время нам всем казалось, что евреи на Украине в большом порядке. Все украинские олигархи – евреи. И Коломойский, и Порошенко, и Фирташ. А теперь мы узнаем, что Коломойский подкармливает бандеровцев. Из всех националистов украинские – наихудшая разновидность. Сейчас уже многие забыли, что именно бандеровцы гнали евреев в Бабий Яр по Крещатику, а потом там их расстреливали в упор. И здесь, в Одессе, и в Крыму они же зверствовали».
«Думаю, это временно, ребе, – сказал Сандер. – Украина возвращается в Европу, идет к демократии».
«Америка далеко. Оттуда не все видно. Я думаю, что Украина идет не к демократии, а к фашизму. К власти придет новый Бандера. И он будет страшнее прежнего. Европа это рано или поздно поймет. Боюсь только, что слишком поздно. Вот русские поняли это вовремя. Если бы они не взяли Крым, бандеровцы вырезали бы там половину русского населения. Я не придумываю ничего. У них были такие планы, мне рассказывали люди, которым я доверяю, – так запугать своими зверствами русских в Крыму, чтобы они русский язык забыли раз и навсегда. Евреев тоже не пощадили бы».
За то время пока они обедали, на город спустились сумерки. Залман спустился по Ришельевской к Куликову Полю и недалеко от него остановил машину. Дом профсоюзов охватывали языки пламени. Подъехав поближе, Сандер увидел, как люди в защитных комбинезонах, масках, с красными нашивками на рукавах гонят бейсбольными битами и плетками безоружных людей к горящему зданию, словно хотят их загнать в костер. Падающих добивали ногами и уже не давали подняться. Сандер увидел, как на третьем этаже в окне горящего здания появился человек и попытался спуститься вниз по привязанной к оконной раме веревке. Раздался выстрел, и человек упал вниз. Из горящего здания доносились крики. Еще один человек упал из окна вниз. Одежда на нем загорелась, освещая нижние этажи, и было видно, как к нему подбежали люди в масках с битами и принялись его добивать. Толпа озверела от выпитого спиртного, запаха крови и собственной безнаказанности. Кто-то явно дирижировал этим безумным хором. Как по команде, боевики орали: «Москаляку на гиляку! Слава Украине! Коммуняку на гиляку! Слава Украине!».
Заметив Сандера и Залмана в хасидской шляпе, пьяный молодчик в маске и камуфляже с нашивками «Правого сектора» оторвался от толпы и, ухватил раввина за бороду. Он заорал «Дывысь, жиды! А жидяку – на гиляку! Слава Украине!». Залман попытался было вырваться из рук бандита, но тот так крепко ухватил его за лацканы пиджака, что он стал задыхаться. Сандер, вспомнив свои уроки дзюдо, отшвырнул правосека на газон и буквально на руках отнес Залмана к его машине. К ним уже бежали дружки бандита, но Сандер успел, взяв ключ у раввина, завести мотор и рвануть с места вдоль Куликова Поля.
…Потом все это не раз ему снилось. Горящее здание, кровь раненых и убитых на асфальте, озверевшая толпа, добивающая искалеченных людей, пытающихся спастись от огня, крики «Жидяку на гиляку!»…
Залман пришел в себя и показал Сандеру дорогу к своему дому. Благо было недалеко. На улице Осипова, 21 Сандер остановился у чугунных ворот бледно-голубого одноэтажного здания синагоги, перед которой стояло несколько легковых машин. «Это – наша община Хабад», – сказал Залман. Сам он жил в доме по соседству, но к себе сразу не пошел, а зашел в синагогу, где представил Сандера, как своего спасителя, и рассказал о том, что происходит на Куликовом Поле. Все как-то притихли. Пришел главный раввин, и Залман рассказал свою историю заново. И снова ее встретили тягостным молчанием. Только после этого Залман решил подняться к себе, пригласив Сандера следовать за ним. В квартире было уютно. Их встретили два мальчика в камилавках, дети раввина. Они напомнили Сандеру тех двух маленьких хасидов в Марьиной Роще, которые шли с отцом вместе в еврейский плавательный бассейн. Он рассказал об этом Залману и тот, выслушав его, заметил: «В Москве невозможно то, что мы испытали с тобой сегодня на Куликовом Поле. Там был, знаю. На Украине существует особая питательная среда для национал-фашизма. Кто-то пытается его возродить, превратить молодых украинцев в цепных псов Бабьего Яра, разбудить в них ненависть не только к евреям, а ко всем неукраинцам. Вы, наверное, слышали о том, как они резали поляков во Львове и на Волыни во время войны. Вырезали целые семьи, детей терзали на глазах родителей. Это немыслимо. Но это было. И не дай Бог повторится на Украине вновь».
