Когда командующий 3-й танковой армией 21 декабря 1944 года посещал с проверкой 9-й армейский корпус, то батальон произвел на него весьма благоприятное впечатление. «Солдаты 550-го испытательного пехотного батальона выглядят аккуратными. Якобы после роспуска одного из полков должно прибыть подкрепление в виде 300 человек. Для батальона это уж слишком много. Здесь недостаток уставного персонала».
Подобной перекройки не произошло, но тем не менее командующий 3-й танковой армией все равно отдал приказ найти в подчиненном ему армейском корпусе необходимое количество офицеров и младших командиров, и направить их в 550-й батальон, который на тот момент насчитывал уже 1000 человек. Несколько позже в батальоне были созданы 5-я и 6-я роты.
13 января 1945 года началось давно уже ожидаемое генеральное наступление Красной Армии. Уже 1 декабря 1944 года в журнале боевых действий 3-й танковой армии отмечалось: «Враг подтягивает подкрепления в район Эбенрода и Шлоссберга, что, пожалуй, соответствует его первоначальным планам. Большие эшелоны с арестантами и активизация авиации — все это указывает на то, что наступление будет осуществляться на этом участке». Использование советских штрафбатов, которые должны были пробить бреши в обороне Вермахта, считалось явным признаком крупного наступления. Получалась во многом странная ситуация: советские штрафники должны были воевать против своих немецких товарищей по несчастью. Их разделяло буквально несколько километров. Но эта символическая «встреча» так и не произошла. Советские штрафники стали прорывать фронт на участке выше Эбенрода, который удерживался силами 1-й пехотной дивизии, а 550-й батальон удерживал участок несколько севернее, ближе к Шлоссбергу. В середине февраля 1945 года в советской листовке были напечатаны имена различных офицеров, которые сдались в плен в восточно-прусском котле. В их числе находился командир 550-го батальона — капитан Альфонс Кляйнман. В другой листовке говорилось: «Многие из плененных офицеров — это старые опытные фронтовики. Взять, к примеру, капитана Кляйнмана, который 8 лет служит в Вермахте, и с первого дня войны находился на Восточном фронте. Он награжден множеством наград: Рыцарским крестом, Железным крестом 1 — го и 2-го класса, медалью «За зимнюю кампанию на Востоке», знаками «За атаку», «За ближний бой», «За танковый бой», «За ранение».
Такие офицеры сдаются, так как они являются опытными экспертами в военных делах. Они лучше, чем кто-либо другой, понимают, что Германия проиграла войну, что сопротивление в Восточно-прусском котле ничего не изменит. Они знают, что из котла не удастся ускользнуть. Можно только погибнуть и толкнуть солдат на бессмысленную смерть, либо прекратить сопротивление, сдаться в плен и тем самым спасти людей от неминуемой гибели».
Поскольку имена «плененных офицеров» были опубликованы в советской листовке с их одобрения, то невольно возникает вопрос — кому же этот пропагандистский материал смог спасти жизнь. Хотя бои в Восточной Пруссии продолжались до 25 апреля 1945 года, новое командование батальона «недосчиталось» около 115 человек. Есть некая вероятность, что большая часть из них добровольно сдалась в плен. Но эта цифра была значительно ниже, чем в Витебском котле в июне 1944 года. Тогда «пропало» 165 из 441 человека.
Первая из «испытательных частей» 500-й пехотный батальон с октября 1944 года по февраль 1945 года находился в Восточной Словакии на границе с Венгрией. В этот период он в буквальном смысле слова переходил из рук в руки. За несколько месяцев батальон успел побывать в составе 100-й, 101-й егерских дивизий, а также 254-й и 75-й пехотных дивизий. Эти формирования вели бои против советских частей 2-го Украинского фронта, которые собирались освободить Словакию. Однако основные потери батальон нес в ходе стычек со словацкими партизанами. В конце февраля батальон был передислоцирован в Верхнюю Силезию на Одерский фронт. Там из него был сформирован 500-й гренадерский полк, который состоял из четырех батальонов, которые соответственно возглавляли Шмидтманн, Фишер, Бергер и Каупе. Тем не менее эти батальоны управлялись не единым штабом полка, а штабами различных дивизий, между которыми был поделен 500-й полк. В те дни ему приходилось удерживать участок фронта шириной в 25 километров между Крапицем и Козелем. В те дни в документах царила редкостная неразбериха, так как каждый из батальонов обозначался как 500-й. По этой причине очень сложно установить путь того или иного «испытательного формирования». Чтобы не запутаться, попробуем разобрать боевой путь каждого из 500-х батальонов.
С начала февраля 1945 года на Одерском фронте совершались отдельные, во многом случайные наступательные операции, что позволяло Вермахту и Ваффен-СС удерживать указанный участок фронта фактически до марта 1945 года. Поскольку не была предпринята своевременная эвакуация немецкого населения, СС удалось привлечь для создания системы обороны 10 тысяч заключенных из лагеря Освенцим, который с 8000 выживших был освобожден Красной Армией 27 января 1945 года. Вывезенные заключенные совершили печально известный «смертельный марш» в Нижнюю Силезию в концентрационный лагерь Гросс-Розен. Оттуда арестанты в период с 5 по 10 февраля 1945 года угонялись в другие лагеря, лежавшие дальше на запад. Если им повезло выжить во время марша смерти, то их ждала новая опасность. После того как провалились переговоры
Гиммлера с западными союзниками, рейхсфюрер СС 14 апреля отдал категоричный приказ: «Ни один заключенный не должен попасть живьем в руки неприятеля».
Удерживать фронт в районе Козеля — Крапица удавалось до 15 марта 1945 года, после чего части Красной Армии начали наступление, в ходе которого планировалось захватить западную часть Верхней Силезии. Но этому наступлению предшествовало последнее крупное контрнаступление немецких войск, которое 8 марта 1945 года было предпринято силами 9-го армейского корпуса. В этой операции принимали участие различные 500-е батальоны. В ходе этой авантюры большинство из 500-х батальонов попало в котел под Рассельвицем. Те немногие «испытуемые солдаты», которые все-таки вырвались из котла, оказались в Йоханнестале, где 20 марта 1945 года они были сведены в один батальон. Хорст X., который был ранен и оказался с другими 20 «испытуемыми» в лазарете, писал: «Весь батальон состоял из обоза и потрепанной роты. Это были обломки пяти созданных в Козелле батальонов».
Штефан Хэрдер был в числе тех, кто в те дни попал в советский плен. Будучи солдатом Вермахта, Штефан Хэрдер дезертировал летом 1942 года после того, как стал очевидцем массовых убийств советских и польских евреев. «Ничто меня больше не связывало с миллионами озверевших немецких солдат», — писал он позже. После того как вынесенный ему смертный приговор был заменен 15-летним заключением в тюрьме, он был направлен в Эмсовские лагеря. Оттуда «болотного солдата» направили в форт Торгау. Затем был призыв в 500-й батальон, пребывание и Ольмютце и Брюнне. И лишь после этого Хэрдер оказался в Козеле. Он вспоминал о тех днях: «Из Торгау на эшелоне мы прибыли в 500-й батальон с целью последующего использования на фронте. Наш транспорт застрял в Дрездене как раз в тот день, когда там совершалась ужасная бомбардировка[29]Я случайно попал в бомбоубежище — подвал пивоварни — и смог пережить этот налет. Тогда я настолько очерствел, что, избежав смерти, глядел на кучи ужасных трупов, но вспоминал тела тысяч убитых евреев и думал: вчера они еще все, начиная от школьника, заканчивая старушкой, голосили: «Бомбы, бомбы на Англию!» — сегодня их постигла участь, которую они пожелали другим. И во мне не было никакого сочувствия.
