– Надеюсь, вы почтите своим присутствием праздник, который устраиваем мы с Фелисити? – нарушил молчание Эли. – Ллойд тоже будет там. Вы сможете с ним переговорить.
– Меня, наверное, к тому времени уже не будет в Оддлоуде. – Эллен изумилась наглости Гейтса. – Коттеджем многие интересуются. Через несколько дней он будет продан.
– Очень жаль.
Девушка не поняла, к чему относится его сожаление: к продаже дома или к ее отъезду.
Последовала еще одна напряженная пауза, во время которой Эллен рассматривала фотографию: Эли Гейтс обменивается рукопожатием с Маргарет Тэтчер.
– Вы смелая девушка, мисс Джемисон.
– Меня зовут Эллен. И я вовсе не смелая. Просто называю вещи своими именами.
– Вы смелая. – От его ледяного взгляда у нее застыла кровь в жилах. – И ведете себя безрассудно.
– Вы имеете в виду мои слова о взятке, которую вы дали Ллойду?
Хозяин отрицательно покачал головой и улыбнулся.
– Я имею в виду вашу дружбу с Джаспером Беллингом.
Эллен взвилась.
– По-моему, наши отношения – хоть я и не считаю их дружбой – никого не касаются! И вообще…
Гейтс не дослушал ее:
– Держитесь от него подальше, мисс Джемисон. Он – воплощенное зло.
– Меня зовут Эллен. И мне нет до него вообще никакого дела! Даю вам честное слово!
– Ну, вот и хорошо. – Собеседник положил ложечку на блюдце. – Так и запишем. Думаю, я могу доверять слову столь откровенной особы, как вы.
Эллен посмотрела на Гетса, и чашка у нее в руке задрожала.
– Можно спросить, почему вы только что рекомендовали своей дочери познакомиться поближе с этим воплощенным злом? Почему не предостерегли ее, как меня?
Хозяин не моргнул глазом.
– Вы, без сомнения, заметили, что у моей дочери своеобразный вкус. Годспелл любит зло.
– Я думаю, в ее лице вы имеете любящую дочь.
Он сделал глоток, глядя на нее поверх чашки.
– Простите, мне пора. – Эллен поднялась.
Не говоря больше ни слова, Эли проводил гостью до двери, и она вырвалась на солнечный свет.
Праздничный обед, в который Фили вложила столько сил, пропал зря. Дилли договорилась с подругами отпраздновать окончание школы в клубе и явилась только на следующее утро вместе с Годспелл Гейтс и завалилась спать, а Годспелл села позировать.
К отчаянию Фили, она была так занята бюстом Годспелл, что не могла уделить дочери хоть немного внимания. Дилли скучала все больше и больше и в поисках развлечения стала все чаще захаживать к Эллен.
– Представляете, к маме вчера приходил Эли, – рассказывала Дилли, сидя в саду у Эллен. – Он заявил, что мама не хочет палец о палец ударить, чтобы закончить бюст к празднику. А мама стала кричать, что его проклятая дочка сама виновата, что работа плохо движется. Я вошла и попросила обоих успокоиться. Видели бы вы их лица! Эти взрослые такие смешные! Эли принял чинный вид церковного старосты и стал расспрашивать меня об экзаменах и планах на будущее. Я сказала, что хочу быть викарием – чтобы позлить его. Он категорически против женщин-священников. Мама стала громко хихикать. Как жаль, что она связалась с этим дурацким бюстом. Я так ждала лета!
– К празднику она все закончит. У вас впереди почти все лето.
– Надеюсь! Мне нужно готовиться к скачкам. Знаете, Шпора говорит, что Отто развивает отличную скорость!
– Вы его видите?
– Конечно! Я каждый день ношу ему морковку.
– Я имею в виду Шпору.
– Его тоже вижу! – рассмеялась Дилли. – А как подвигается продажа дома?
После активного старта наступило затишье. Покупатели говорили Поппи, что дом темноват, в нем мало света.
– Да, это правда, – с сожалением признавала Эллен. – Все старые дома такие. К тому же у родителей консервативный вкус: мама любит насыщенные, темные цвета. Между прочим, здесь трудилась целая армия дизайнеров.
– Знаете что? Давайте перекрасим стены! – живо предложила Дилли. – Я вам помогу. Это займет пару дней, не больше!
– Стоит ли? Все равно тот, кто купит дом, начнет с полной переделки.
Но у Дилли был свой личный интерес:
– Мы и Шпору позовем помочь! Он ведь тогда вам помог, в саду!
– Я думаю, что ему есть чем заняться и без нас. А дом вовсе не так уж плох.
Но Дилли уже загорелась идеей. И побежала в дом, чтобы оценить обстановку.
– Если мы покрасим стены в белый цвет, на их фоне очень эффектно будут смотреться деревянные балки и каменная кладка. У дома будет по-настоящему средневековый вид! – вполне компетентно рассудила Дилли.
– За эти обои мои родители выложили целое состояние, – рассмеялась Эллен, покоряясь ее энтузиазму.
– Итак, решено. Я буду помогать вам бесплатно. Я рада хоть чем-то заняться.
– А как же подготовка к скачкам?
– Шпора готовит Отто гораздо лучше меня. К тому же в последнее время я его немного боюсь.
– Кого, Шпору или Отто?
– И того, и другого.
Закупив белой краски, два лотка и два валика, они принялись за работу.
Дилли была восхищена тем, как быстро Эллен рассчитала, сколько литров краски им потребуется.
– Какая вы дока в математике!
– Моя мама перед сном рассказывала мне таблицу умножения вместо сказок, – пошутила Эллен, хотя в этой шутке была только доля шутки.
– А моя мама перед сном рассказывала мне про свои романы, – смеясь, сказала Дилли. – Поэтому даже умножение на два я знаю с грехом пополам, у моей мамы несчастливая личная жизнь. Только этим мы с ней и похожи.
Они работали, включив музыку и распахнув окна, то и дело заражая друг друга приступами смеха. К большому стыду Эллен, чаще всего вспышки смеха вызывало своеобразное отношение Фили к своим материнским обязанностям.
– Покупать прогулочную коляску она не стала. Возила меня на огородной тачке. Туда же клала на обратном пути из магазина хлеб и газеты. Я вся пропахла навозом и минеральными удобрениями. Мама говорила, что после дедушкиной смерти мы стали бедняками. Игрушки покупать было не на что, и она давала мне куски глины, чтобы я не скучала. Я выдавливала на них отпечатки своих ладошек. Мама покрывала их глазурью и обжигала – выбросить было жалко. Когда в Западном Оксфордшире открылся художественный магазин, она сдала эти слепки туда вместе со своими работами. А потом ужасно злилась, что мои «работы» покупают, а ее нет. Тогда я и заработала на своего первого пони.
Эллен не понимала, каким образом мать, у которой не хватает денег на погремушки, находит их, чтобы купить дочери пони или отправить ее в частную школу. Видимо, глиняные отпечатки ладошек Дилли ценились на вес золота.
