— Дай. Не может быть, что ничего нельзя сделать. Не может быть, что я ничего не в состоянии исправить…
С сигаретой в зубах я прошлась взад-вперед по комнате:
— Я же автор, я могу влиять на события. Допустим, я кладу еще одну закладку, перед первой. С надписью: «Снегль промахнулся, и его застрелили из арбалета».
— Убью, — глухим после кашля голосом сказал Горностай.
— Что?
— Использовать отсечение событий — значит подвергать мир страшному потрясению. Это методы Клуба — максимально дестабилизировать мир, прежде чем начать в нем хозяйничать. Там, откуда я пришел, и без того творится черт знает что. Еще одна закладка — и воцарится полный хаос. Поклянись, что ты никогда не станешь отсекать события. Поклянись немедленно!
— Ну… Клянусь…
— Не убедила.
— Клянусь, я сказала!
— Л-ладно.
— А что за Клуб? Ну ты сказал — методы Клуба.
— Что, Серафим тебе не рассказывал? Клуб заинтересованных читателей — так это называется. Конкурирующая с Центром организация. Джайв состоит в Клубе.
Все чудесатее и страньше, подумала я. Международный центр содействия культурному развитию, оказывается, не одинок во Вселенной, мало того, конкуренты его настолько серьезно настроены, что устраивают смертельные ловушки. Только ради того, чтобы иметь возможность влиять на творческий процесс отдельных личностей… Очень странно. Неужели это прибыльный бизнес? Или ради чего это все затевается?
В ответ на мой вопрос Горностай поморщился, глянул на настенные часы:
— Так, время еще есть. — Он сбросил плащ и повесил на вешалку. — Я просто поражаюсь беспечности учителя. Непутевейший из авторов предоставлен сам себе и должным образом не проинструктирован, точка распечатана, Джайв разгуливает, где ей вздумается… Послушай, потуши, ради господа, эту вонючую палочку. Кофе лучше налей.
Дальнейшее запомнилось мне на всю жизнь — беспросветная темень в окне, и за моей спиной, за дверью — «Замок» (в кавычках), непостижимым образом переходящий в Замок (без всяких кавычек). А передо мной — непринужденно развалившийся в кресле загорелый скуластый парень средневекового вида с огромной полной кофе крышкой от термоса в руке.
Каждый человек обладает врожденным даром видеть сопредельные пространства и преодолевать незримые преграды между реальностями — той, что нас окружает, и теми, что считаются придуманными, говорил он. В древности люди не разделяли мир на реальность и выдумку, и были правы — придуманное (на самом деле — увиденное) реально точно так же, как все, что нас окружает. Человек менялся, а точнее — деградировал, и со временем этот дар стал ему не нужен. Существует одна-единственная объективная реальность — этому люди учатся у своих родителей и этому учат своих детей. Так гораздо проще и спокойнее. Но способности не утрачены — они спят где-то в глубинах, пока какой-то толчок не заставляет их заявить о себе.
— И тогда появляются люди вроде меня. Или учителя Таора. Или Джайв. Первое, что они осознают, — их дар дает им большую власть. Но по этому поводу радуются они недолго — их очень быстро находят и дают понять, что пора объединиться с подобными себе. Каждый новенький должен сделать выбор — Клуб или Центр. Остаться в стороне невозможно.
— Почему?
— Потому что каждый должен определиться — действует он в своих собственных эгоистических интересах или служит идеалам добра и справедливости.
Последнюю фразу он явно откуда-то процитировал и при этом выразительно подмигнул мне.
— Джайв начинала в Центре. Была ученицей Таора, подавала большие надежды, а потом что-то произошло у них, какая-то тяжелая, запутанная история, и она, недолго думая, перешла в Клуб. Никаких принципов у девицы! Учитель пытался ее вразумить, да без толку.
Я помолчала, обдумывая сказанное. Оставалось множество вопросов, я задала первый попавшийся:
— Послушай, а ты откуда родом? Я имею в виду — из какого города? И кстати, Серафим тоже откуда?
— Серафим рожден где-то в России, точно не знаю где. А я из Эльта, с предгорий Порубежья.
— Я думала — наоборот, — вырвалось у меня.
— Наоборот? — Он уставился недоверчиво. — То есть ты думала я ваш?
Я кивнула.
— Я больше похож на вашего, чем Серафим? — На его лице отразилась неподдельная радость.
Я кивнула снова.
— Ч-черт… — Невыразимо довольный, Горностай запустил пальцы в немытые волосы.
— Это так для тебя важно?
— Да нет, ничего важного. Просто приятно. Я ваши края придумал, когда мне было лет шесть.
— Придумал?
— Ну увидел, какая разница… Играл, будто я не из Эльта, а в Эльт попал волшебным образом и должен найти дорогу домой. Потом сфабриковал фальшивые землеописания, под видом записей некоего путешественника. В эльтской библиотеке успели сделать четыре рукописных копии, пока обман раскрылся… Меня и раньше считали странноватым, а тут отец окончательно убедился, что я не от мира сего. Сама понимаешь, что это значит для потомка знатного воинского рода. Меня немедленно отправили ко двору короля Антарского — учиться жизни, и там я познакомился с Таором Арнетом.
— А русскому языку он тебя научил?
Горностай рассмеялся:
— Я русского языка не знаю. Знаю только свой родной и Всемирный Ясный. Сейчас говорю на Всемирном Ясном, который идентифицируется каждым как его родной язык…
— Не понимаю.
— А не надо ничего понимать, я и сам толком не понимаю. Научили меня такой штуке, она работает, а большего мне и не надо. Есть и другие способы, посложнее, — считывание информационного фона, например. Занятная штука: посмотришь на человека — и через какое-то время уже знаешь его язык, можешь разговаривать. Я этому учился, но как-то не совсем успешно. Не всегда получается…
— Горностай…
— Аюшки?
— Можно мне увидеть Серафима?
Он неумолимо покачал головой:
— Не-а.
— Я могу ему помочь. Я чувствую, что могу.
— Конечно, — Горностай кивнул на злополучный сафьяновый томик. — Забирай это, отправляйся куда-нибудь в тихое местечко и твори. Внимательно и осмотрительно.
Он велел мне закатать рукав, потребовал ручку и написал два ряда цифр на тыльной стороне предплечья:
— Это ступеньки, по которым надо спускаться, чтобы не угодить в Даугтер, в тот замок, который ты видела внизу. Уходи отсюда немедленно. Вернешься через… — он прищурил глаз, подсчитывая в уме, — сорок девять часов примерно. Если нас к тому времени не будет — жди. Но скорее всего, мы уже доберемся.
— Мы — это кто?
— Группа товарищей, — усмехнулся Горностай. — Будет небольшое дело, в котором ты поучаствуешь. Про Королевскую Книгу ты, конечно, тоже не знаешь?
