Книга Волхв - Вячеслав Перевощиков

Князь перешагнул порог гомонящей веселой гридницы и понял, что спрашивать здесь, кто и когда вошел, пустое дело. Всяк здесь в ожидании обещанной медовухи говорил или просто шумел, развлекая себя и своего товарища немудреным, но вполне достойным делом. Отроки – юные воины, сидя на конике[53], играли в кости, другие толкались, пытаясь сбить шапку, третьи мерялись силой рук. Дружинники спорили об оружии пытаясь дамасским кинжалом проколоть кольчугу, положенную на лавку. Невысокого роста, широкогрудый, Борич, подняв вверх жилистую руку с тонким блестящим лезвием, буравил глазами то одного, то другого товарища, приговаривая:

– Ну кто, кто со мной на куну поспорит, что порву я стальное кольцо? Кто?!

Все только махали на него руками, – с тобой, жлобом, спорить – что с козлом бодаться.

– Ну не хотите, как хотите, – Борич крякнул и всадил кинжал в лавку.

Разорванное кольцо со звоном отскочило в сторону.

– А в бою тебе лавочку не подстелят, – покручивая усы, откликнулся на жалобный звон рассудительный Ставр. – Там стеганка спружинит, да и враг свирем[54]уйдет, так что скользнет твой клинок по кольчужке как… – хитрый Ставр ехидно прищурился, – как в бане уд[55]по мыльной подружке.

Дружинники вокруг захохотали, а Борич, покраснев, выругался длинно и зло.

– Колоть надо, непременно, – воин хмурил в досаде густые пшеничные брови, – не кинжалом, так мечом, заточить только острие его, как кинжал[56]…

Но его никто не слушал. Здоровенные ладони хлопали Борича по дюжим плечам, сдабривая дружеские тычки едкими шутками самого похабного свойства.

– Меч тяжелый; от него так просто не отвертишься, – не унимался Борич, – коль кольцо острием ковырнет, то кольчугу тотчас и порвет.

– А я говорю, секирой рубить надо, с оттягом, – уверенным зычным голосом прогудел Ставр, наконец-то переходя на серьезный тон.

Но тут пришла очередь для шуток Борича.

– Хоть ты мылом весь натрешься, а от укола… – он прищелкнул пальцами и сделал выразительное движение бедрами, – не увернешься!

Слушатели вокруг снова радостно захохотали, а Ставр, чертыхаясь, погрозил здоровенным смуглым кулаком.

– Поговори мне, шутник хренов…

– Князь, князь сейчас вас рассудит, – заговорили дружинники, увидев Мстислава.

Ставр, высокий и статный дружинник, откинув ладонью темно-русые волосы, повернулся к князю, заговорил сдержанно и страстно:

– Степняк-то нынче поумнел; все кольчужки поодевали, что печенеги, что хазары, вот мы и думаем – как их сволочей теперь легче достать будет.

– Ежели мечи наострить, как у варягов, кинжальным острием тонким, то колоть надо кольчуги, – встрял в разговор Борич. – Меч на колющем ударе рвет кольчугу точно.

– А секира-то вернее будет, – откликнулся Ставр, – она и кольчугу и дощатый доспех на прямом ударе прорубает, да и щит не всякий перед ней устоит. Секирой бить надо, ее сам Радегаст, сам Бог войны и бранной славы, еще пращурам нашим завещал, как верное оружие победы.

Ставр обвел стоявших вокруг воинов светло-серыми сияющими глазами, словно призывая всех вспомнить мудрость древнего Бога.

– Меч нам священным оружием дан, – не унимался Борич, – его сам Сварог отковал, для сына своего, Перуна, им он и Скипетра зверя сокрушил, и землю очистил от зла. Меч есть любимое оружие Перуна, а он покровитель дружинников русских, а Сварог всем Богам отец и создатель всего. Сварог мудрейший из Богов, ибо весь мир создал и все смыслом наделил великим, потому он и меч ковал, а не топор или секиру. А стало быть, мы тоже должны драться мечом, как завещал нам Сварог и Перун-громовержец.

Борич торжествующе посмотрел на Ставра, а потом на Мстислава:

– Так ведь, княже, будет?

– А вот как будет, мы сейчас поглядим, – Мстислав хитро улыбнулся.

Молодой князь приказал слугам принести со двора деревянный чурбан, старую кольчугу, овчину и стеганку. Потом чурбан нарядили в стеганку и кольчугу, как воина для битвы, а под стеганку подложили сложенную в несколько слоев овчину. Грудь обреченной кольчуги вздыбилась от толстой пачки овчины.

– Ребята, то ж баба получилась, – вздохнул кто-то из отроков, бросивших свои забавы и столпившихся вокруг спорщиков.

Дружинники дружно захохотали:

– Ты что, парень, замечтался? Так ты не горюй; мы тебе ее после отдадим, пользуйся потом сколько хочешь.

– Ставь теперь на лавку, – приказал князь, улыбаясь.

«Бабу» установили на узкую лавку посреди гридницы. Спорщикам принесли оружие. Одному – варяжский меч, широкий у основания, но сходящийся к острию длинным и узким клином; другому – тяжелую секиру с широким лезвием, выгнутым хищным полумесяцем.

– Изготовьтесь, – сказал Мстислав, указывая спорщикам места справа и слева от «бабы», – бить только по моему приказу.

Воины напряглись; Борич чуть отвел назад руку с мечом, Ставр замахнулся секирой, закинув ее на плечо. Все вокруг замерли.

– Бей! – крикнул князь.

В тот же миг меч змеиным жалом метнулся к цели, раздался жалобный лязг металла. Секира тоже рванулась вперед, со свистом описав сверкающую дугу, но вместо страшного удара, которого все ждали с замиранием сердца, ибо хорошо знали, что такое удар боевой секиры, ломающий щиты и пробивающий шлемы, – вместо этого удара оружие смерти только чиркнуло по кольчуге. Но и этого скользящего удара хватило, чтобы кольчужка охнула голосом уставшего металла, разрываемого на части безжалостной сталью. В следующий момент чурбан с кольчугой с грохотом повалился со скамьи на пол. Отроки кинулись поднимать его и ставить на место, так чтобы каждый участник спора мог увидеть результат своего удара. Борич, положив клинок на скамью рядом с пронзенной «бабой», уже торжествующе показывал разорванные кольца там, где ударил его меч. Ставр положил огромную ладонь на обух тяжелой секиры и, упершись рукоятью, как костылем, в широкие скобленые доски дубового пола, тоже неторопливо придвинулся ближе. Он явно был смущен неудавшимся ударом и, видимо, считал спор проигранным, но проворные отроки, обогнав его, уже успели осмотреть след от удара секиры.