— Одна эта кровать сделает снимки бесценными, —объявил Бастьен. — Ну ладно, она и твое обнаженное тело. Однако выборбудет трудный.
Он обследовал мини-бар и сделал нам любительские мартини сликером «Гранд Марнье». Коктейль я проглотила с неожиданным пылом. Когда дошлодо этих фотографий, я оробела куда больше, чем думала раньше.
— Нет ничего проще, — сказал Бастьен, заметив моюнервозность. — Надень что-нибудь эротичное и растянись на кровати.
Я не захватила с собой ничего особенного из одежды, в кои-товеки предпочтя воплотить все необходимое. Начала я с обычной черной ночнойрубашки. Чудовищно коротенькой, чудовищно декольтированной. Она казаласьнадежной ставкой. Бастьен уложил меня на кровати в истомленной позе. Он спуталмне волосы и попросил лениво надуть губы.
— Здесь фишка в том, Цветочек, чтобы выглядело так,будто ты если срочно опять не потрахаешься, то очень-очень огорчишься. Мужчинына это западают.
Мои опасения улетучились, когда Бастьен взял руководство насебя, выстраивая мои позы и выражения лица и щелкая цифровой камерой. Мыпробежали всю гамму. На некоторых снимках я была полностью обнажена, ничего нескрывая. На других лишь намек на наготу оказался чуть ли не более возбуждающим.Когда соскользнувшая лямка сорочки почти обнажает грудь. Когда трусики и лифчикмогут скрывать, не скрывая при этом ничего.
Не то чтобы на всех снимках меня словно только чтооттрахали. На некоторых я была очень элегантна, идеал и совершенство во всехвозможных смыслах, ни волосинки не на своем месте. На других же я представала вбеспорядочном, диком виде — «непродуманном», как выразился бы Сет. Еще мы неограничились кроватью. Я позировала у окон, на диване, у ванны, в ванне. Мыоба, как того требовал наш род занятий, были весьма изобретательны по частисексуального и обольстительного. Тем не менее мы прихватили для вдохновениянесколько журналов для взрослых и каталогов нижнего белья. Мы хмурились исерьезно обдумывали каждую новую позу.
В общем, это было изнуряюще, но Бастьен с неиссякаемойэнергией и профессиональной непринужденностью вел меня через все испытания. Да,честно говоря, в конце концов я уже могла обходиться без его указаний. Японимала, что сексуальна, так что играть было нетрудно, особенно учитывая, чтовсе это для Сета.
Когда инкуб заполнил всю карту памяти, мы, наконецзакончили. Развалясь рядом со мной на кровати, он позвонил в обслуживаниеномеров и заказал нам теперь уже профессиональные мартини, поскольку «ГрандМарнье» закончился. Потягивая мартини, мы наслаждались заслуженным отдыхом.
— Спасибо, Бас. — Я коснулась его плеча. — Тынастоящий друг.
— Это нетрудно, когда предмет обсуждения стольпривлекателен на вид. Хотя тебе будет непросто, когда все это напечатают. Отдайих в фотосервис, и обратно не получишь.
Я уже и сама об этом подумала:
— У Хью есть шикарный навороченный принтер. Я у негонапечатаю.
Поразмыслив, я добавила:
— Хотя и он может утянуть парочку.
— Я бы не стал его винить.
Бастьен поставил бокал и, перекатившись на другой бок, нежнопосмотрел на меня, причем лицо его, разнообразия ради, было почти серьезным.
— Ты красивая женщина, Цветочек, и способность идеальноуправлять своей внешностью тоже кое-что значит. Но дело не в физическойпривлекательности. Дело в чем-то вот там.
Он постучал меня по груди.
— Ты лучишься чем-то теплым, чувственным иочаровательным. Я бы узнал тебя везде и в любом теле.
Довольная, я повернулась к нему:
— Я рада, что ты здесь. Даже если это из-занеприятностей с Бартоном и Дейной. Мы все устроим. Я обещаю. Я не дам им услатьтебя в какую-нибудь ужасную дыру.
На его губах заиграла веселая улыбка. Привязанность сияла втемных глазах, привязанность, несомненно отразившаяся и на моем лице. Вдруг оннаклонился и поцеловал меня.
Тпру!
Это был вовсе не дружеский поцелуй, не из тех небрежныхпоцелуев, что мы частенько оставляли на губах друг у друга. Это был глубокий,эротический поцелуй. Губы его были словно бархат, язык медленно скользил помоему. Я была так смущена, что какое-то время не могла ничего сделать, кромекак погружаться в этот поцелуй, от которого по всему телу расходились волнывозбуждения. Опомнившись, я отпрянула и села:
— Какого черта ты делаешь?
Он тоже сел, столь же удивленный моей реакцией, сколь я тем,что вызвало ее:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты поцеловал меня. Я хочу сказать, поцеловалпо-настоящему.
Он ухмыльнулся, чувственно и вызывающе. Я вздрогнула. Когдаинкубы направляют на кого-то свое обаяние, это сбивает с толку даже суккуба.
— Что тут такого? Ты значишь для меня больше, чемкто-либо иной в этом мире. Для нас это естественный шаг. Нам давным-давноследовало этим заняться.
Я покачала головой, отстраняясь:
— Меня устраивают наши отношения.
— Только потому, что ты не пробовала других. Мы друзья.Я знаю это, и мне это нравится. Но ты сама сказала: утомительно спать с людьми,которые тебя не волнуют.
— Да, но… Я не думаю, что здесь нужен ответ.
— Так в чем же ответ? — настаивал он. — Спать— или, скорее, не спать — со смертным, который тебя волнует?
Я встала с постели.
— Это грубо. И совершенно здесь ни при чем. Я не хочу,чтобы между нами было что-нибудь, кроме дружбы, Бастьен. Секс все испортит.
Он остался в кровати и наблюдал, как я вышагиваю по комнате.
— Секс приведет в порядок многое. Пора получитьудовлетворение помимо работы. Это поможет нам обоим. Нам это нужно.
Я отвернулась и уставилась в окно, ничего не видя:
— Я в этом не нуждаюсь.
— Нет?
По голосу я поняла, что это уже не Бастьен. Это был голосСета.
Вытаращив глаза, я резко повернулась:
— Прекрати! Изменись немедленно!
Бастьен — в образе Сета — непринужденно откинулся наподушки. На нем были джинсы и футболка с эмблемой группы «Уайтснейк», вполне вдухе Сета. Волосы растрепаны. А рассеянная улыбка даже привлекательней.
— В чем дело, Фетида?
Я в ярости бросилась к кровати, хотя на самом деле большевсего хотела убежать отсюда подальше.
— Это не смешно! Немедленно изменись!
Он скользнул к краю кровати:
— Давай, и как ты раньше не сообразила? Этопревосходное решение всех твоих проблем.
— Нет-нет. На самом деле, нет.
