Но если Гомбэй — сообщник Боджанглза, тогда вся афера должна была бы кончиться прямо там, в «Счастливой Бэнтэн», а она не кончилась. Миюки утонула, скорее всего, не без чужой помощи. Замочили Накодо и разнесли его дом. Раздраконили квартиру Афуро, а сама она исчезла. Кто бы ни был этот Боджанглз, решил я, денег в тот первый день он так и не получил. Это его взбесило, но после стольких лет ожидания он был не готов сдаться. Он, видать, решил, что Миюки заныкала деньги на старой квартире, где жила вместе с Афуро. Ни шиша там не обнаружив, Боджанглз решил, что, возможно, Накодо так и не раскошелился. Боджанглз угрожал Накодо, прикончил его, а потом, ища кучу денег, разнес дом вдребезги. А может, даже заставил это сделать Гомбэя — вот откуда у того фингал. Может, в доме Накодо была драка? В любом случае деньги так и не нашлись, потому что их прибрал к рукам Гомбэй.
Тут была только одна очевидная проблема: если он кинул Боджанглза и слинял с его деньгами, почему Боджанглз его не прищучил? Если Гомбэй — сообщник, кого и подозревать, как не его?
Так что я снова вернулся к своей теории «Гомбэй — нечаянный свидетель».
Но если он и нашел деньги случайно, то, прикарманив их, стал невольным соучастником всех последующих преступлений. Пора завязать с вопросами к себе и начать задавать их Гомбэю Фукугаве. Забавно — ради этого я вообще-то и прилетел в Токио.
Вход в «Патинко счастливой Бэнтэн» украшали жесткие пластмассовые цветочки, ярко-желтые и синие, — они торчали из зарослей кудрявого плюща и виниловой листвы. Я бы не удивился, если бы от жары засохли и увяли даже искусственные цветы, но эти еще держались молодцом. За аркой фальшивых зарослей стояла «Доска почета Бэнтэн» — рекламный щит-раскладушка, обклеенный фотографиями победителей, под которыми были накорябаны суммы джекпота, такие ядовито-розовые, что аж скулы сводило. Все победители щеголяли слегка ошеломленными улыбками, но никто не был так приятно удивлен, как Гомбэй Фукугава. Он красовался наверху щита, как «Фаворит недели номер один в „Патинко счастливой Бэнтэн“».
Распахнулись стеклянные двери, и меня обдало прохладным воздухом, который вонял никотином и гремел зубодробительным техно. В галерее были заняты все игровые автоматы, кроме одного. С него убрали стеклянный экран, и перед автоматом торчали двое парнишек в полосатых, как шмели, жилетах — парнишки рассматривали металлические штырьки и спорили. Протиснувшись мимо шеренг автоматов, я очутился позади шмелей и кашлянул. Без толку, так что я постучал одного по плечу.
— Ирассяимасэ,[72]— поздоровался он. — Добро пожаловать в «Патинко счастливой Бэнтэн». Извините, но сейчас все автоматы заняты. Если хотите, я могу…
— У вас есть клиент по имени Гомбэй Фукугава?
— Не могу знать, сэр.
— Его портрет на щите. «Фаворит Бэнтэн номер один».
— Который лыбится все время?
— Он самый.
Парнишки бросили пялиться на автомат и воззрились друг на друга. Через секунду безмолвного общения тот, что потощее, слегка мне поклонился и сказал:
— Нам запрещено говорить о клиентах. Вы же понимаете.
— А боссу вашему разрешено?
Пока ребятки переваривали мой вопрос, я блуждал взглядом по залу. Штук пятьдесят или около того автоматов были заняты по большей части сгорбленными мужиками средних лет, а еще там была крутого вида старая карга, которая, судя по четырем корзинкам с шариками у ее ног, сорвала куш. Молодежи на горизонте не было, кроме близнецов-шмелей. Совершенно очевидно, что по собственной воле Миюки сюда бы не пришла.
— Пожалуйста, следуйте за мной, — наконец выдавил тощий шмель.
Бочком протиснувшись мимо автоматов, мы прошли в глубину зала, к неприметной двери размером с крышку от гроба. Парнишка тихонько в нее стукнул, и ответом ему было рычание тролля. Через секунду крошечная дверь распахнулась, и я почти ожидал увидеть какое-нибудь чудовище, но вышел просто менеджер с закатанными рукавами рубашки и начесом на лысине.
— Не говори мне, что он бумеранг поймал, — рявкнул он.
Шмель мотнул головой в мою сторону.
— А. — выдохнул менеджер с явным облегчением. — Прости, дружище, не заметил тебя. Эй, секундочку. Я тебя знаю. Это не ты был здесь на днях, когда у той кадрицы припадок случился? Ага, помню, ты был. Вместе с почтенным Корешком.
— С кем?
— О-нэака-сан. Господином Счастливчиком. Человеком, который смеется.
— Да, — сказал я. — Хотел вас о нем расспросить. С обеспокоенной миной он поманил меня в комнату размером с кошкин дом и захлопнул за нами дверь. Крошечный офис разительно отличался от игрового зала. Никаких ярких огней и зеркальных панелей. Тонкие стенки едва отгораживали звук, так что почти слышно, как мысли ворочаются; под потолком угрожающе низко болтался вентилятор, меся воздух. Я уселся на раскладной стул, который предложил мне менеджер. Сам он сел было по другую сторону стола, но вдруг замер и скривился. Пошарил в ящике, затем с грохотом задвинул его и глянул на меня с нескрываемым презрением. Сквозь стены прорывалась музыкальная тема из «Роки»[73]— гимн игровых залов патинко.
— Замри, мля, — прорычал менеджер.
Не успел я сообразить, что к чему, как он выпрыгнул из кресла, обогнул стол и выбросил вперед кулак. Я увернулся от удара в последнюю секунду, так что кулак его лишь скользнул по моему плечу. Я тоже спрыгнул со стула и изготовился к контратаке, приняв стойку «пьяная обезьяна».
— Это чё еще? — спросил менеджер.
— Я вас хотел спросить.
Он как-то странно глянул на меня, но промолчал. Вместо ответа он, все еще сжимая кулак, замаршировал по комнате к таблице на стене. Таблица эта была размером с татами, там и сям испещренная бесформенными коричневыми точками. Приколов что-то к таблице, менеджер секунду постоял, восхищаясь своей работой.
— Номер сорок два, — сказал он.
Я расслабился и шагнул к нему, чтобы глянуть поближе.
Таблица оказалась большим календарем.
А коричневые точки — дохлыми тараканами.
Их там были десятки, сбившиеся кучками на клетках дней. Таракан, которого менеджер только что поймал на моем плече, тихо шуршал лапками по бумаге. В клетке сегодняшнего дня было еще шесть тараканов, но те уже давно перестали бороться.
Обтерев руки о штаны, мужик с довольной мордой обернулся ко мне. У него, видать, сегодня удачный день, если судить по другим клеткам календаря.
— Интересное хобби, — сказал я.
— Раньше этажом выше у придурков из «Аум Синрикё»[74]был вербовочный пункт. Этим идиотам запрещено было прихлопнуть кухонного таракана, а вот травить газом людей в метро — это полный ништяк. Их давным-давно отсюда вышвырнули, но от тараканов так легко не избавишься. Мне с платы за аренду скидывают по сто йен за каждую тварюшку, какую я прибью.
