— Когда что?
— Я понимаю, что чрезмерное развитие негативных тенденций могло привести к определенной сдержанности…
Уэбстер знал, что у них нет времени для всех этих словесных кружев, и вмешался.
— Мисс Трент, — сказал он, — не хотите ли сообщить нам что-либо, чего вы не можете сказать в присутствии Эндрю?
— Ах, вот вы о чем. — Лора обернулась, чтобы проверить, не слышит ли их ее сын. Эндрю нашел очередную дыру и расширял ее ножом. — Да, кое-что меня встревожило.
— Что именно?
— Я не вижу причин для гибели этих насекомых в течение десяти лет. Если учесть, что они были запрограммированы для роста и что среда комплекса проектировалась для жизнеобеспечения людей в течение длительного срока, я склонна предполагать, что незаурядные способности насекомых к выживанию могли с успехом найти здесь свое применение и развитие. Они могли расти, поедать друг друга и снова расти.
— Полагаете, такое возможно? — спросил Бишоп, бледнея.
— Без сомнения. Если бы не одно обстоятельство…
— Какое?
— Недостаток влаги. Хотя это странно. Несмотря на отсутствие независимого источника воды, воздух здесь очень влажный. Могу лишь предположить, что здешняя система вентиляции поставляет сюда продукты испарения из джунглей. Однако этого недостаточно для существ такого размера, о котором вы говорили.
В темноте Лора не могла разглядеть лиц своих собеседников. Понимая, что Бишоп по-прежнему желает сохранить кое-что в тайне, Уэбстер знал, что при сложившихся обстоятельствах ни в коем случае нельзя скрывать то, что может оказаться жизненно важным.
— А если бы здесь был источник воды достаточно больших размеров? — спросил Уэбстер.
— О чем вы? — ответила вопросом Лора, понизив голос.
— Дело в том, что на нижних уровнях мы проводили изучение растений и эти растения выращивали…
— …гидропонным способом, — закончила за Уэбстера Лора. — Ну конечно, ведь здесь нет солнечного освещения. Откуда поступает вода?
— Воду гонит насос из небольшого резервуара на поверхности. Оттуда же вода поступает в новый БРЭВИС, поэтому его не перекрыли, — ответил Бишоп. — Иначе расходы оказались бы чересчур велики, и все решили, что старая территория высохнет и умрет сама собой.
— Вы говорите, все это происходит на нижних уровнях? — спросила Лора. Уэбстер кивнул. — Тогда становится понятным, почему они не дали о себе знать. Если оттуда сюда можно попасть только через лестничную шахту, которая отрезана от нас термитником, то мы можем не опасаться. Будем уповать на это, в противном случае, при наличии тепла, воды, растительности, неизвестных генетических структур, да еще после применения ювенильного гормона и экдизона…
Лора сделала паузу.
— Да, мы вас слушаем, — сказал Бишоп.
— Господин Бишоп, все это теория, но мы имеем идеальные условия для практически неограниченного роста. Ничто не может помешать этим насекомым достигнуть размеров…
Воздух разорвал пронзительный крик. Все обратили взгляды в одну сторону — и замерли от ужаса.
Кричала Лайза. Крик еще не замер, когда Уэйнхаус обернулся и напряженно всмотрелся в темноту, стараясь разглядеть, что случилось с девушкой. Поскольку звук шел снизу, он наклонился, подошел поближе и увидел, что Лайза до пояса провалилась в какую-то дыру. Ломая ногти, она скребла по полу вокруг себя, силясь выбраться оттуда.
Жуткий вопль не утихал.
— Сейчас, сейчас, тише, тише, — успокаивал ее Майк, склоняясь над ней. — Ты просто провалилась туда, или там… насекомые?
Лайза прекратила кричать и выдавила из себя:
— Больно, Господи, больно как! Я вся в крови…
— Тебя… Это насекомое?
— Нет, нет! Помогите! А-а-а-а!..
— Спокойно! — крикнул Уэйнхаус. — Она просто провалилась, никаких насекомых. Мы ее вытащим.
Он схватил Лайзу за руки, не давая ей сползать в дыру глубже.
— О Господи, как больно!
Между тем колебания воздуха от истошных криков потревожили некое существо на нижнем этаже. Длинные гладкие усики-антенны вздрогнули и передали дрожь жесткому широкому панцирю. Кончики антенн задвигались, потянулись в сторону источника звука, стараясь нащупать и захватить что-нибудь съедобное. Крики не утихали, и это было как раз то, что нужно. С годами пища становилась все более скудной, но насекомое неизменно распознавало ее появление и не упускало возможности поживиться. Такое поведение было заложено в его ДНК — как и многое другое.
Оно расправило лапки — довольно тонкие для обитателя Брюшка, но куда толще, чем у других представителей этого вида. Протолкнувшись сквозь листву, они нащупали твердый пол и, выпрямляясь, слегка поскребли по нему. Теперь насекомое стояло на ногах, плоское и приземистое, продолжая обшаривать антеннами плотный и влажный воздух, в котором ощущалось некое изменение — впервые за много лет.
Майк и Уэйнхаус смогли наконец слегка успокоить Лайзу. Во всяком случае, она больше не кричала.
— Я верно порезалась. Скользила вниз и ободрала обо что-то острое весь левый бок… От бедра до ребер, так больно…
— Потерпи, мы постараемся тебя вытащить, — сказал Уэйнхаус.
— Только осторожно!
— Очень, очень осторожно, не волнуйся. Давай руки, скрести их, вот так, мне будет легче тебя тянуть.
— Умоляю, поосторожней.
— Положись на меня. Ну, на счет три — раз, два, три! — Уэйнхаус разогнулся и сильно потянул Лайзу вверх.
— А-а-а-а! — Лайза едва сдвинулась с места. — Стой, стой! Мой бок! О-о-о!
— Лайза, Лайза, — Майк опустился на колени и постарался обхватить ее как можно ближе к полу. — Держись, мы тебя вот-вот вытащим, обещаю.
Ощутив новую волну колебаний, насекомое с еще большим усердием занялось поиском добычи. Важно было добраться до нее первым — на тот случай, если и другие очнутся. За громким высоким звуком последовали звуки потише и ниже тоном. У насекомого началось слюноотделение.
Подобно заржавевшему механизму, возвращенному к жизни смазкой, оно почуяло, что все его долго дремавшие члены пришли в движение. Передние ноги уже твердо стояли на полу, но следовало быть настороже — если звук потревожил и других, то без борьбы добычи не получить.
— Майор Уэбстер! Сэр! — Крик Уэйнхауса заполнил первый уровень.
Уэбстер подбежал к дыре в полу и наклонился над Лайзой. Она дышала хрипло и отрывисто, пытаясь справиться с болью и приучить себя к мысли, что любая попытка освободиться сделает эту боль еще сильнее.
— Вы чувствуете свои ноги? — спросил Уэбстер.
— Д-да, — выдохнула Лайза сквозь сжатые зубы, словно тяжеловес, готовый рывком вознести штангу над головой.
— А где болит?
