– А что за чудак повстречался вам до меня?
– Мой шеф. – Мария замолчала, задумавшись, затем спохватилась и добавила: – Штандартенфюрер Рейтер. Он тоже не перестаёт рассказывать сказки о перевоплощениях. Но я всё-таки не верю, хотя под гипнозом сама рассказывала ему такие истории, что позавидует любой литератор.
– Значит, не верите?
– Пожалуй, нет. И знаете, что ещё? Не верю, что возможны такие маньяки, этот Орден Вампиров, что кто-то режет младенцев, пьёт их кровь, ставит кровавые опыты. Цивилизованные люди не способны на это.
– Вот теперь вы смеётесь надо мной. – Ван Хель сокрушённо покачал головой.
– Что вы хотите сказать?
– Вы живёте в стране, где каждый день совершаются жесточайшие расправы над людьми, проводятся невообразимые опыты над человеческой природой, легально создаются тайные общества, где девственных девушек приносят в жертву и пьют их кровь из «священных» чаш, а в исследовательских институтах собирают сотни близнецов, им выкачивают кровь, им пересаживают внутренние органы, чтобы понять, есть ли между близнецами какая-то особенная связь…
– Что за кошмарные вещи вы говорите! Какие опыты? Какие общества?
– Хотя бы СС, Чёрный Орден. И вы ему служите. «Наследие предков» – самая страшная организация в истории человечества.
– Институт, где я работаю, и вправду входит в структуру «Наследия предков», но, уверяю вас, мы не делаем ничего противозаконного. Да, мой начальник придерживается взглядов, которые я не разделяю. Но думать – не то же самое, что делать.
– Вы полагаете, что идеи штандартенфюрера Рейтера не выходят за пределы теоретических размышлений? Вы жестоко ошибаетесь, Мария. Под крышей вашего учреждения каждый день умерщвляют десятки невинных жертв. И Карл Рейтер называет это научной работой.
– Кто вы? Откуда вы знаете об этом? – Мария испугалась.
Ван Хель спокойно продолжил:
– Карл Рейтер – самый мерзкий представитель оккультного сообщества Третьего рейха. Он не в бирюльки играет. Он обезумел от своей жажды овладеть магией.
– Кто вы? – опять спросила Мария, дрожа всем телом. – Откуда вы?
– Меня зовут Ван Хель, хотя в моём дипломатическом паспорте написано имя Ван Хельсинг.
– Вы не дипломат, я чувствую. Вас послала английская разведка? Вы шпион? Если так, то я не имею права разговаривать с вами, меня непременно арестуют за сотрудничество с иностранной разведкой. Послушайте, я не желаю больше…
– Вы не понимаете элементарных вещей, Мария. Вы слепы. Как же мне объяснить вам вещи, для которых в человеческом лексиконе нет даже слов?
– Почему вы говорите, что я слепа?
– Вы помогаете человеку, который изо дня в день творит зло и радуется этому, – жёстко сказал Ван Хель.
– Я не делаю ничего плохого. – Ей показалось, что внутри у неё всё сжалось от холода. – У меня есть работа, в которой даже самый придирчивый педант не отыщет ни крупицы зла. Не моя вина, что где-то в этой стране расстреливают людей.
– И что кто-то пропадает бесследно, подобно вашей матушке…
– Откуда вы знаете о моей маме? – Сердце Марии бешено застучало, в голове зашумело.
– Я о многом знаю. Но речь сейчас не обо мне, а о вас..
– При чём тут я? – Голос Марии совсем упал. – Чего вы хотите от меня? Зачем рассказываете мне ужасы? Какое это всё имеет отношение ко мне?
– Вы служите этому государству. Знаете ли вы, что ваш непосредственный начальник является одним из разработчиков программы эвтаназии?
– Ничего не слышала о такой программе. Я стараюсь не вникать в вопросы нынешней политики.
– Почему? – Ван Хель подался вперёд всем телом.
– Потому что она пугает.
– Вы просто прячетесь от действительности.
– На мою долю выпало немало испытаний. В конце концов, я всего лишь женщина, слабая женщина! – Она устало привалилась плечом к стене и прижалась щекой к сырой штукатурке. – Разве по силам мне противостоять всему, что происходит вокруг?
– Чтобы противостоять, моя дорогая, надо для начала не отворачиваться от реальности. А теперь давайте закончим нашу интересную беседу. У вас чересчур взволнованный вид, вы привлекаете к себе посторонние взгляды. А в нынешней Германии любопытные глаза не сулят ничего хорошего…
– Послушайте, – Мария вцепилась в руку Ван Хеля, – перестаньте! Я не хочу, не желаю больше ничего слышать! Оставьте меня в покое!
– Что ж, я понимаю. Воля ваша, давайте простимся… На время… Но скоро мы увидимся вновь.
– Зачем? Что вам надо от меня?
– Вы должны кое-что узнать…
– Я ничего не хочу знать!
Епископ Вурм – в Имперское министерство внутренних дел.
В течение нескольких последних месяцев умалишённые, слабоумные и эпилептики – пациенты государственных и частных медицинских учреждений – по приказу Имперского совета обороны были переведены в другие медицинские учреждения. Их родственников, даже в тех случаях, когда пациент содержался за их счёт, информировали о переводе только после того, как он уже был совершён. В большинстве случаев лишь через несколько недель после этого их информировали о том, что данный пациент умер в результате болезни и что в связи с опасностью инфекции тело должно было быть подвергнуто кремации. По приблизительному подсчёту, так скоропостижно «скончалось» несколько сот пациентов только из одного медицинского учреждения в Вюртемберге.
В связи с многочисленными запросами из города и провинции и из самых различных кругов я считаю своим долгом указать имперскому правительству, что этот факт является причиной сильного волнения в нашей маленькой провинции. Транспорты с больными людьми, которые разгружаются на железнодорожной станции Марбах, автобусы с тёмными стёклами, которые доставляют больных с более отдалённых железнодорожных станций или непосредственно из госпиталей, дым, поднимающийся из крематория и заметный даже на большом расстоянии, – всё это даёт пищу для размышлений, поскольку никому не разрешается входить в то место, где происходят казни. Каждый убеждён в том, что причины смерти, которые опубликовываются официально, выбраны наугад. Когда в довершение всего в обычном извещении о смерти выражается сожаление о том, что все попытки спасти жизнь пациента оказались напрасными, это воспринимается как издевательство. Но, кроме всего, атмосфера тайны будит мысль о том, что происходит нечто противоположное справедливости и этике.
Это положение постоянно подчёркивается простыми людьми в многочисленных устных и письменных заявлениях, которые к нам поступают.
Епископ Лимбургский – в Имперское министерство внутренних дел
Примерно в восьми километрах от Лимбурга, в маленьком городке Хадамар, на холме, возвышающемся над городом, имеется здание, которое прежде использовалось для различных целей, но с недавнего времени оно является инвалидным домом. Это здание было отремонтировано и оборудовано как место, где, по единодушному мнению местных жителей, в течение нескольких месяцев систематически осуществляется предание людей насильственной смерти. Этот факт стал известен за пределами административного округа Висбаден. Несколько раз в неделю автобусы с довольно большим количеством жертв прибывают в Хадамар. Окрестные школьники говорят про этот автобус и говорят: «Снова фургон смерти». После прибытия автобуса граждане Хадамара видят дым, поднимающийся из трубы, и с болью в душе думают о несчастных жертвах, в особенности когда начинает доноситься отвратительный запах. В результате того, что здесь происходит, дети, поссорившись, говорят: «Ты сумасшедший, тебя отправят в Хадамар». Всё чаще слышны разговоры: «Не посылайте меня в государственную больницу. После того как будет покончено со слабоумными, настанет очередь следующих бесполезных едоков». Говорят, что чиновники государственной полиции стараются подавить обсуждение событий в Хадамаре путём суровых угроз.
