– А вы? Кто вы такой? Что за путь выбрали вы? У вас в глазах нет и намёка на то, что вам трудно.
– Я веду беспрерывную войну, в меня постоянно стреляют…
– Но мне кажется, что Роберто упомянул, будто вы состоите на дипломатической службе, – уточнила Мария. – Или я что-то перепутала?
– В данный момент я действительно дипломат, – улыбнулся он. – Не скажу, что эта роль мне удаётся наилучшим образом…
– Что значит «роль»? – Она понизила голос. – Вы хотите сказать, что вы не настоящий дипломат?
– А что в этом мире настоящее? Жизнь – игра, и все мы исполняем какие-то роли.
– Не понимаю… Что вы имеете в виду? Кто вы на самом деле?
– Тот, кто умеет наслаждаться жизнью, какой бы она ни была. – Он громко рассмеялся.
– Эта роль не каждому по зубам, – засмеялась Мария в ответ, но сразу посерьёзнела. – В вас вправду стреляли?
– Да.
– И вы всё равно наслаждаетесь?
– Да.
– Даже когда вам больно? Разве это нормально?
– Ненормально, когда вы отказываетесь от жизни, пытаетесь спрятать голову в песок. Такое поведение ничего не изменит.
– Но как можно наслаждаться, если вы испытываете неприятные чувства, если вас преследуют неудачи, если вы постоянно теряете близких? – Глаза Марии повлажнели.
– Я не говорю, что нужно наслаждаться болью. И я не умею этого. Я твержу о другом: надо радоваться жизни, какой бы она ни была. Потери, разлуки, страдания – такая же качественная составляющая нашего бытия, как радость и блаженство. Одного без другого не бывает… Вы спросили, бывает ли мне больно. Да, бывает, очень часто. Но живу я не каким-то одним чувством, а совокупностью всех переживаний, среди которых боль – малая часть, поэтому мне не трудно, мне хорошо. Я живу опасностями, они питают меня, дают мне энергию.
– Разве это возможно? – Мария остановилась.
– Всё зависит от вашего выбора.
– От выбора? Что это такое? Что должен сделать человек, оставшийся один, потерявшийся, отчаявшийся, ослабший?
– Всё, что вы перечислили, – результат сделанного выбора.
– Не понимаю. Вы хотите сказать, что человек осознанно выбирает для себя сломанную судьбу? Как такое возможно? Разве кто-то может хотеть этого?
– Может. Только не человек, каким вы его представляете, не лично вы, Мария фон Фюрстернберг, а то, кем вы являетесь.
– Я не улавливаю, куда вы клоните. – Она нервно одёрнула воротник своего плаща. – Кем я являюсь, по-вашему, если не Марией фон Фюрстернберг?
– Вечным существом, путешествующим во времени и выбирающим при очередном рождении какой-то конкретный путь, чтобы получить некий опыт, – проговорил Ван Хель серьёзно.
Мария отступила на шаг и долго смотрела ему в лицо, скрытое в тени шляпы. За его спиной на стену серого дома падали косые лучи заходящего солнца. Мария перевела взгляд с лица Ван Хеля на стену. Кое-где штукатурка осыпалась, проявились неровные поверхности кирпичей. Мария снова посмотрела на своего собеседника.
– Вы верите в переселение душ? – спросила она, всеми силами стараясь придать голосу твёрдость.
– Если вам кажется, что в данном случае уместно слово «верить», то я отвечаю положительно.
– Как странно. – Она напряжённо дёрнула головой.
– Что?
– С тех пор как я приехала в Германию, меня неотступно преследует тема реинкарнации, будто кто-то свыше испытывает меня этими разговорами.
– Может, не испытывает, а направляет? – улыбнулся Ван Хель.
– Куда направляет? С какой целью? – Мария нервно повела плечами и вдруг спросила как-то очень ожесточённо: – У вас есть цель?
– Цель делает жизнь скучной и сухой. Достижение цели убивает человека. Нужна мечта. Я мечтаю о победе над злом, хотя твёрдо знаю, что это невозможно. Но мне нравится служить этой мечте. Понимаете, о чём я говорю?
– Победить зло… Разве это возможно?
– Нет. Но мечта не должна осуществляться.
– Это ваш выбор?
– Да. – Он кивнул.
Она взяла его под руку, они двинулись дальше.
– Почему-то мне знакомо ваше имя, господин Ван Хельсинг, – задумчиво проговорила она. – Гдето оно встречалось мне.
– У меня знаменитое имя.
– Чем же? У вас великие предки? Из голландских королей?
– Вам доводилось читать Брэма Стокера?[18]
– Я читала его роман «Дракула»… Ах вот оно что! Там был профессор с вашим именем! Теперь понимаю.
– Тот профессор написан неправильно. Стокер переврал действительность. Впрочем, писателям это свойственно. Художники никогда не довольствуются действительностью.
– Что значит «переврал»? Вы намекаете на то, что вся эта фантастическая и ужасная история имела место на самом деле? Вампиры и прочее?
– Частично, – уточнил Ван Хель.
– Как это?
– Дело в том, что в Лондоне в то время орудовала шайка маньяков-сатанистов. Они похищали младенцев, убивали их, пили их кровь, проделывали над ними иногда оккультные опыты. Они основали Орден Вампиров. Своим магистром они избрали графа Дракулу, легенду о котором кто-то из них услышал, путешествуя по Румынии. Ван Хельсинг в то время считался специалистом по истории чёрной магии, читал лекции в университете, поэтому полиция обратилась к его помощи. Ван Хельсинг активно участвовал в том деле и собственноручно уничтожил пятерых членов Ордена…
– Он ваш предок?
– Нет, он – это я.
Мария шла, глядя себе под ноги, но теперь снова посмотрела на спутника.
– Вы всё время говорите загадками, – произнесла она с лёгким налётом раздражения. – Или вы просто смеётесь надо мной? Не понимаю, зачем…
– Я вполне серьёзен.
Мария натянуто улыбнулась.
– Пытаетесь вернуть разговор к теме реинкарнации? Что ж… Хотя мне кажется, что люди вашей профессии не склонны к фантазии. Вы же дипломат, тонкий прагматик. Неужто и вы верите в переселение душ?
– Человек должен верить во всё, что облегчает ему путь.
– Путь, выбор, переселение душ, полёты сквозь вечность… – Мария говорила с едва сдерживаемым раздражением, но вдруг смолкла и будто угасла. – Всё это слишком красиво и… обнадёживающе, чтобы быть правдой… Простите, что я начала злиться, господин Ван Хельсинг. Должно быть, у вас есть свои основания для такой веры. Будем считать, что мне повстречался ещё один чудак. Только не обижайтесь на мои слова, у меня и в мыслях не было обидеть вас.
