это причиняет тебе боль. Ты должна сказать ему об этом. И если ты подумываешь о том, чтобы сделать карьеру на актерском поприще – то у тебя ничего не выйдет.
– С какой стати он купил ей подарок на день рождения?
Когда Сэм не отвечает, я начинаю снова думать о Кэш. Это порочный круг нездоровых мыслей: Кэш… Калеб… Оливия… Кэш… Калеб… Оливия.
* * *
Последний раз я говорила с Кэш после суда надо мной. Обнаружив ее имя в списке свидетелей обвинения, Оливия провела впечатляющее расследование и выяснила, что на самом деле Кэш незаконная дочь Чарльза Смита. К моему удивлению, Оливия явно не получила удовольствия, сообщая мне об этом. Она даже сказала, что ей жаль.
Я приходила в себя целый день, складывая фрагменты головоломки. Своей матери я ничего не сказала, а подождала, пока на перекрестном допросе Оливия не заставила Кэш признаться в том, кто ее отец, и не доказала, что ее показания не заслуживают доверия. Я смотрела на лицо моей матери, когда мой адвокат сообщила эту ошеломляющую новость. На нем не отразилось ничего, вообще ничего. Она знала, подумала я. Она все знала, но осталась с ним. Обвинение было пристыжено. Оливия выиграла и этот раунд. Кортни истерически зарыдала. Я сердито уставилась на Кэш. Она предала меня. Ради него. Мне следовало бы сердиться на него, но вместо этого весь мой гнев был направлен на нее с ее крашеными светлыми волосами и розовой губной помадой.
После провала стороны обвинения в зале суда она позвонила мне и умоляла меня о встрече. Но она позволила своему отцу использовать себя, чтобы разрушить мою жизнь. Когда я не ответила на ее просьбы, она прислала мне написанное от руки десятистраничное письмо, рассказывающее о ее жизни с момента ее рождения и до того дня, когда мой отец не попросил ее работать на него. Читая это чертово письмо, я съела целый пакет замороженного гороха и выкурила три сигареты.
В 1981 году ее мать была секретаршей моего отца, и, по словам Кэш, она была зачата на его рабочем столе. Когда мой отец не смог убедить ее мать сделать аборт, он нехотя согласился выплачивать ей ежемесячное денежное содержание, чтобы она вместе со своим еще не рожденным ребенком уехала. Но, несмотря на свои первоначальные чувства, он каждый год приезжал, чтобы повидать Кэш, и даже оплатил ее учебу в университете. Он рассказал ей о Кортни и обо мне еще тогда, когда она была маленькой девочкой, так что она знала, что у ее отца есть еще две маленькие дочки и что, когда он уезжал от нее, он находился с ними. Кэш призналась, что она с самого начала была заворожена мыслями о нас. Что она грезила о том, каково это – иметь сестер. Мой отец даже показал ей наши фотографии, которые она повесила на стену. Больше всего меня удивило то, что мой отец носил с собой наши фотки. С каких это пор Чарльз Смит решил играть роль отца? Прочитав последнее слово, я сожгла это письмо. Я не могла показать его Кортни, ведь она и так не справлялась. Кортни была слишком похожа на нашу мать. У нее был слабый характер, и стресс сокрушил ее.
– Леа… Леа?
Я рывком возвращаюсь к действительности и вижу Сэма, который все еще складывает это чертово выстиранное белье.
– Что? – со злостью шиплю я. Лучше бы он делал это в другой комнате и не напрягал меня.
– У тебя звонит телефон, – говорит он.
Я смотрю на свой сотовый телефон и вижу на экране имя Калеба. Я тут же хватаю его. И роняю его на пол. Подобрав его, я, задыхаясь, говорю:
– Алло?
– Привет, – отвечает он. – Я звоню, чтобы справиться об Эстелле.
– Она спит. Она улыбнулась мне!
Следует десятисекундная пауза, затем он говорит:
– Когда она улыбается, она похожа на тебя.
Меня сразу же кидает в жар. Мне хочется знать, нравлюсь ли я ему больше из-за этого.
– Я скучаю по ней, – говорит он.
– Ну, если ты хочешь, то можешь проведать ее. Но я не дам тебе забрать ее опять до уик-энда.
– Я понимаю. На следующей неделе она записана к врачу. Я надеялся, что смогу отвезти ее туда. Я хочу присутствовать, когда ей будут делать прививки.
Я вздыхаю.
– Хорошо, ты можешь отвезти ее на прививки. Но я хочу присутствовать при этом.
Теперь уже вздыхает он сам.
– Я собираюсь отвезти ее проведать Кортни.
Калеб прочищает горло.
– Да, это будет правильно. Ты сможешь сделать это одна?
– Я возьму с собой Сэма, – поспешно отвечаю я. – Просто… пора это сделать.
– Ты все еще сердишься на нее? – спрашивает он.
– Нет, – говорю я, но, как ни странно, киваю.
Глава 34
Прошлое
Сет был братом Калеба, он был старше него на четыре года и два дня. Они были совершенно не похожи, можно сказать, как Каин и Авель. Впервые увидев его, темноволосого и сероглазого полицейского детектива, я была потрясена.
– Ты брат Калеба? – вырвалось у меня. Видя мое удивление, он улыбнулся, но его улыбка была едва заметной.
– Да, насколько мне известно. – Он слишком долго не отпускал мою руку, сверля меня глазами. – Мы с ним нисколько не похожи, да?
Я покачала головой. Его черты совершенно не походили на черты Калеба. У него был маленький нос пуговкой, тонкие губы и такие темные глаза, что они казались почти черными.
Он странный, подумала я. Он был необщителен. Во время семейных встреч Калеб всегда бывал окружен людьми, ловящими каждое его слово. А Сета нигде не было видно. На большую часть барбекю и обедов он не являлся вообще, а если являлся, то уединялся в саду или отправлялся на одинокую прогулку. Правда, в общении он на удивление выказывал немалое обаяние и мрачноватый ум. Он напоминал мне Холдена Колфилда из «Над пропастью во ржи». Я прочла эту книгу в старшей школе и помнила, что от Холдена меня бросало в дрожь. Иногда Сет бросал на меня нескромные взгляды, улыбаясь едва различимой улыбкой, и меня пробирала дрожь.
Как-то раз до того, как Калеб и я поженились, мы находились в его доме, когда Сет вдруг обратился ко мне и сказал:
– Ты напоминаешь мне какое-то дешевое реалити-шоу, Леа. Ты поверхностна и пуста, и ты притворяешься дурой, один Бог знает почему.
Я уставилась на него, полная обиды, надеясь, что его никто не слышал. Я огляделась по сторонам. Калеб смотрел телевизор, по которому показывали какую-то игру, а его
