брата-близнеца. Темная масть, высокий рост, широкие плечи (с поправкой на то, что Валеев, конечно, гораздо сильнее раскачан), степенность, но, что главное, прущая от них альфачья энергия.
Мое прошлое и тот, кто просто не мог стать моим будущим, сошлись в настоящем.
Время до похорон помню смутно. Да и поездка на кладбище как-то совсем не откладывается в памяти. Может, это и к лучшему. Не хочу, чтобы моими последними воспоминаниями о маме стал момент, когда ее тело опускали в могилу.
Вернувшись домой поздно вечером, курю у себя на балконе.
— Так и знал, что застану тебя тут, — замечает Таир, проступая из темноты. Сердце подпрыгивает. Но как-то без огонька. Перегорело что-то во мне в эти дни. Внутри — руины и пепел.
— Обнадеживает. Если бы ты помчал меня искать у пруда, я бы сильно загрустила.
— Нет, даже мысли не было, что ты пойдешь топиться, — улыбается.
— Класс! — салютую бокалом. — Присоединишься? Как в старые добрые времена…
Дернув плечом, Валеев махом перепрыгивает через заборчик. Форма у него, конечно, отпад. Не таясь, прохожусь по его телу взглядом и решительно встаю:
— Бокал принесу.
Когда возвращаюсь, Таир как ни в чем не бывало тянет Пино-нуар из моего. Это могло бы показаться началом прелюдии, если бы не его озабоченное:
— А если серьезно? Ты как?
— А ты сейчас как кто интересуешься? — возвращаю вопрос из прошлого.
— Как человек, которому ты не безразлична.
Не как босс? Мы делаем успехи. На радость почему-то совсем нет сил. Только в сердце делается горячо. Впрочем, если подумать, чему тут радоваться?
— Хреново. Знаешь, я только теперь понимаю, что всю свою жизнь ошибалась. Думала, что своим умом живу, вырвавшись из-под удушающей опеки матери. Делаю что хочу, гуляю, с кем пожелаю. А на самом деле я все делала исключительно вопреки ей. И вот, казалось бы, нет ее. Все, никто не осудит, никого не разочаруешь. Давай! Мочи… Что ты хотела, да так и не сделала? Тату на лбу? Вперед. Теперь можно. Но знаешь в чем соль? Без нее вообще ничего не хочется. И непонятно даже, насколько мои поступки в прошлом продиктованы моими истинными желаниями, а насколько — оголтелой потребностью поступить в пику матери.
— До какого-то момента мы все что-то кому-то доказываем.
— Наверное, — слегка веду бокалом, добиваясь того, что напиток образует воронку. — Одно радует — напоследок мы успели нормально поговорить.
— Я рад, Кать. Если бы люди научились разговаривать друг с другом, это вообще много проблем решило бы.
— Ну, тогда, думаю, ты не расстроишься, если я скажу как есть? — сиплю, глядя в бокал.
— Валяй, — пожимает плечами.
— Меня очень обидел твой переезд. Это было глупо. Неужели думаешь, я бы стала тебе навязываться после того, как ты четко дал понять, что не заинтересован в наших отношениях?
— Это я-то? Я… не заинтересован? А ты и Реутов — это…
Перебиваю:
— Ты первый в засосах приехал, Таир. Нет, я понимаю, семья — это святое. Но блядь, — голос сипнет. — Тебе вообще плевать, да, на мои чувства?!
— Детский сад. Ты первый… — передразнивает меня.
— Ну а съезжать с разговора, конечно, очень по-взрослому. Ладно, я поняла, — подхватываюсь с садового кресла и даже успеваю толкнуть балконную дверь.
— Тебе же только повод нужен был к нему вернуться! — рычит в спину.
— К кому? — охреневаю я.
— К мудаку этому. И как? Простила? Все? Мир, дружба, жвачка?!
— Простила, да. И отпустила с богом.
— Еще скажи, что ты не с ним.
— Серьезно обвиняешь меня не пойми в чем, когда сам женат?!
— Я развелся! — орет Валеев, хорошенько меня встряхнув. Мир, дрогнув, начинает юлой кружиться перед глазами. Челюсть плавно отъезжает вниз.
— Это шутка?
— Это моя гребаная реальность уже несколько месяцев!
И, кажется, я даже знаю почему — развод не был мирным. Как знаю и то, что Валеев никогда не станет этого мне рассказывать и жаловаться на жену, как бы безобразно та себя ни вела, потому что ему не позволят воспитание и уважение к матери его детей.
Что творится в этот момент в душе — не описать словами.
— Тогда… почему ты… — сглатываю сухость. — Ничего не сказал?
— А зачем? Ты же с этим… со своим жизнь налаживала!
— Дурак ты, Таир. Я без тебя каждый день этих чертовых месяцев умирала.
Эпилог
Таир
— Не передумала?
Хоть бы. У меня зубы сводит, стоит представить, как она по доброй воле заходит за увитые колючкой ворота, а факт того, что я сам поспособствовал этой встрече, вызывает дичайший когнитивный диссонанс. Мог бы, конечно, сказать, что ее визит сюда невозможен. Но Катя так загорелась этой идеей, что я тупо не смог ей отказать.
— Нет.
Ч-черт. Ну ладно.
— Как знаешь, — ворчу.
— Мы проехали шестьсот километров, — напоминает Катя, будто оправдываясь. — Будет глупо отказаться от своего плана у цели, тебе не кажется?
— Нет. Если передумала — можем просто уехать, — открываю бардачок, нащупывая сигареты. Катя, иронично приподняв бровь, не без интереса следит за моими действиями. Твою мать. Все забываю, что пообещал ей бросить. Лезу в карман, достаю спичку из коробка. Вставляю между зубов.
— Таир, я быстро. Честное слово. Просто отдам посылку и поболтаю с девчонками, — божится моя новоиспечённая женушка в попытке сгладить мое волнение, как будто действительно думает, что это возможно.
— Ладно. Тогда давай уже поскорее с этим закончим.
Выбираюсь из машины под Катиным удивленным взглядом.
— Правда думала, что я тебя отпущу одну? — хмыкаю.
— Ага, — бурчит.
— Наивная чукотская девочка.
— Да уж. — Тычет мне в бок кулачком. Делаю вид, что мне больно, беззастенчиво ей подыгрывая. Хотя мы оба знаем, что скорее она отобьет себе руку, чем причинит мне хоть какой-нибудь вред. Ловлю ее запястье. Целую каждый пальчик и притягиваю Катю к себе, крепко обхватив немного поплывшую талию.
— Не хочу, чтобы ты туда возвращалась. Как представлю, как ты там… — замолкаю, стиснув покрепче зубы.
— Не надо. Не представляй. Это давно уже в прошлом, — шепчет, потираясь носом о мой колючий подбородок.
Наивная чукотская девочка Катя всерьез в это верит. Верит даже в то, что мы с ее бывшим поладили. Пусть так и остается. Лучше ей не знать, что каждую нашу встречу я выдумываю новый способ убийства этого мудака. И ведь даже не факт, что когда-нибудь я бы не поддался искушению проломить ему череп. Если бы не одно «но»… Без него мы бы с Катей не встретились. Так что пусть живет. Точнее, влачит свое жалкое существование с Никой. Реутов еще не понимает, во
