о дне грядущем, если все, к чему мы еще не подобрались вплотную, либо слишком туманно, либо таит в себе опасности? Человеку его профессии важно уметь находиться в моменте, контролировать происходящее. В любом случае думать о том, что случится, если Ноа Симмонс погиб или вот-вот погибнет, было неприятно. Потому Степанович решил, что сейчас сделает все от него зависящее, а дальше – будь что будет.
Центр управления полетами несколько раз пытался выйти на связь, но Аврора, повинуясь приказам своего непосредственного начальника, оборвала связь с Землей. Прямые включения, опросы и визги вышестоящего руководства сейчас ни к чему. Все объяснения – по прилете. Увольнение, военный трибунал, да хоть смертная казнь, все потом! В данный момент есть только эта кабина, дисплей и искреннее желание спасти жизнь человека, попавшего в беду. С Мишей не получилось – может быть, это шанс искупить грехи? Даже если нет – попробовать стоит.
– Обнаружен новый сигнал. Второй пилот Симмонс пытается выйти на связь. Желаете установить соединение? – сухо поинтересовалась Аврора, явно недооценивая важность события.
– О господи, конечно, подключай скорее! – схватившись за голову, выпалил Тарасов.
Неприятное шипение, собравшее в себе множество помех, полилось из динамиков. В нем едва различимо скользнули знакомые интонации, уловив которые Валентин обмяк в своем кресле. Живой… живой!!!
– Ноа, ты меня слышишь?! Ноа, прием! – с тревожной радостью воскликнул мужчина, вытирая пот со лба.
– В-ва-валентин… прием! Со мной кое-что случилось, – слабый голос американца победил искажения и окончательно закрепился на волне.
– Знаю! Я в пути! Что стряслось?!
– Это было прекрасно. Теперь я точно знать, я не сумасшедший.
– Где ты находишься? Мотоцикл рядом? Сколько кислорода у тебя в запасе? – сыпал вопросами Тарасов, разгоняя модуль до предельной скорости.
– Эта девушка, она пела мне красивый песня! – словно в бреду, произносил Симмонс. – Я увидел ее случайный, но сразу понял, что мне нужен идти к ней…
– Девушка?! Какая девушка?! Соберись сейчас же, у тебя галлюцинации! Проверь уровень кислорода! Борись за жизнь, черт побери! – яростно выкрикивал Валентин, покрываясь красными пятнами.
– Послушайте, я расскажу вам что-то, but I’m running out of time, so…
Напряженно стиснув зубы, Тарасов замолчал. Что-то в районе желудка бешено трепыхалось, но губы не разжимались. Не время спорить. Выдержав небольшую паузу, Ноа заговорил спокойным, немного сонным голосом:
– Вы знаете, я всегда верил в afterlife. Помните наша беседа? Тогда я не сказал вам вся правда. Я видел не только призрак мой отец, но и много других. С самый ранний детство я принимал их посланий. Сначала мне никто не верил. Моя мать считала, что это воображение. But things got more obvious as I grew up… Каждый ночь ко мне являлись незнакомый люди. Одни просили помощь, другой просто молчали и не смотреть в мой лицо. Из того, что я узнавать от них, получались большой письма. Я отправлял их по тем адрес, что мне называли этот «душа»… духи, или души. Я так и не понял, какой разница в этих словах. Иногда мне приходил ответы. Some letters were mean, but some of them… э-э-э… простите, мне сложно вспоминать русский слова. Я хотел сказать, что некоторые люди злились, думали, что это мой злой шутка, розыгрыш. Но кто-то предлагал встретиться. Я никогда не отказывал в такой просьба. Я не стану говорить все детали, это займет много часов, но вы, Валентин, должны знать, что смерть – это не конец! Это возможность начать all over again.
– Я не знаю, что сказать! – не выдержал Тарасов, сдавив виски указательными пальцами.
– Just listen then. Я всегда слышать зов Луны. Это похож на прекрасный песня морской сирена, что нельзя воспринимать слишком долго, иначе твой разум… эммм… otherwise it drives you insane. Когда я думать про полеты в космос, сравнивать себя с первый моряк, или, как это сказать по-другой, more like explorer, кто отправляется в далекий и опасный путешествие, что, возможно, приведет к смерть. Помните истории тех, кто плыл по море и слышал прекрасные песни? They knew it was a trap. Сирена звала тебя на скалы и потом убивать. Одиссей сказал свой команда… э-э-э… to plug their own ears with wax, а его личный привязать к мачта. Только это спасти их от беда. Но я не хотел, чтобы меня спасали. Я сам погнался за сирена. Нет, не потому, что не хочу жить. Просто понимал, что мой место здесь, со всеми, кого забрать Луна. Со всеми, кто больше не принадлежать мир живой. Я наконец-то дома.
– Ноа! У тебя помутнение рассудка. Ты не понимаешь, что говоришь. Сообщи мне свои координаты, и я смогу тебе помочь.
– Все хорошо. I’m finally at peace. Я всегда знал, что окажусь здесь, но не знал зачем. В тот момент, когда черный облако накрыть меня, я упал с мотоцикла, но вспомнил все. Мой душа нашла покой, она исполнила свой предназначение и мечта.
– Объект Moonwalker-1X в зоне видимости. Начинаю снижение, – вмешалась в разговор Аврора.
– Потерпи немного. Я уже близко! – произнес Тарасов, инстинктивно сгруппировавшись перед посадкой.
Реактивный мотоцикл сиротливо лежал на левом боку, но его хозяина нигде не было. Несколько раз повернувшись вокруг своей оси, Степанович осмотрелся. Мертвая пустыня. Симмонсом тут и не пахло.
– Валентин, мой время истекло, but before I go, у меня для вас сообщение от ваш сын.
Мужчина зажмурился от острого укола в сердце. Боль заставила схватиться за грудь и заметно согнуть колени. Часто дыша, он облокотился на стенку корабля и с трудом выдавил:
– Ноа, прости, я не готов. Все это еще слишком больно.
– Папа, это я, Миша… – прозвучало на чистом русском языке, лишенном малейшего акцента. – Прости меня, если сможешь. Я знаю, сколько боли причинил тебе за свою недолгую жизнь. Сколько надежд не оправдал, сколько молодости и здоровья украл у вас с мамой… Единственный, кто виноват в трагическом исходе моего существования, – это я сам, никто больше.
– Нет-нет, это все какой-то бред… – залепетал Тарасов, ощущая, как лунная поверхность уходит из-под ног.
– Я так благодарен тебе за счастливое детство! И пускай мы виделись нечасто, зато каждый день, проведенный вместе, я помню, словно все было вчера. Наши рыбалки, ради которых ты будил меня щекоткой в пять утра, поездки на мотоцикле с люлькой, мой первый лук из ветки ясеня и бельевой веревки, «Монополия», которую ты купил на всю свою премию, перочинный ножик из Германии, дорогущие джинсы на день рождения, которые я порвал через неделю… Помнишь все это?!
– П-п-помню! – едва выдавил из себя Валентин, пока слезы градом катились по его сухим, впалым щекам.
– А еще помнишь, как ты, смеха ради, дал мне понюхать табака на даче, и я чихал больше часу без остановки! Мама
