нам нельзя будет выехать из него.
Так и было. Даже если они сами не заболеют, они могут принести болезнь с собой, когда уйдут. Им придется остаться, пока чума не пройдет. Леиф повернулся к своему другу.
— Ты прав, друг. Ты должен повернуть назад. Возвращаемся в дом, где нас кормили в последний раз. Мы переночуем, а потом ты вернешься в Хальсгроф и попросишь ярла Ивара приютить тебя.
Ульв несколько мгновений изучал его взглядом, затем покачал головой.
— Нет. Я с тобой. Я только хотел, чтобы то, что случится, было сказано вслух.
Эйк разочаровался в Ульве, в своем спокойном, заботливом сыне, но на самом деле он был лучшим среди бывших наследников ярла. Леиф кивнул, и они тронули лошадей, чтобы проделать этот последний отрезок долгого путешествия.
Вали встретил их у городских ворот. Он выглядел изможденным — не больным, но измученным и полным печали. Он удивленно взглянул на Ульва, а затем повернулся к Леифу.
— Я рад, что ты прибыл, — но он держался на расстоянии и не сделал шага, чтобы его обнять.
Обрадовавшись тому, что Вали не стал все усложнять, Леиф задал единственный волновавший его вопрос:
— Она… — и не мог произнести ни слова.
— Она тяжело больна, но еще жива. Прежде чем я отведу тебя к ней, надо поговорить. Тебе многое нужно знать.
Он проделал такой путь вовсе не затем, чтобы снова слышать обвинения.
— Нет. Когда я ее увижу, тогда и поговорим.
Вали улыбнулся, но в его улыбке не было веселья.
— Я не спрашиваю. Пойдем со мной, или я вообще не позволю тебе ее увидеть. Мы едем туда, где пока нет заразы.
Не говоря больше ни слова, Вали развернул своего черного коня и направился к лесу.
Они скакали, пока Карлса снова не исчезла из виду, и Леиф подумал, что еще немного — и он озвереет. Каждая мышца в его теле сжалась, и намерение у него было только одно — они остановятся, и он даст выход своей ярости.
Что он и сделал, как только они спешились перед небольшой хижиной. Он ударил Вали в лицо так сильно, что тот упал в снег. Леиф был готов защищаться, Ульв рядом с ним схватился за меч, но Вали только поднялся и вытер кровь с губ.
— Возможно, я заслужил это. Но второго шанса у тебя не будет. Иди. Бренна и Сольвейг ждут.
Удивленный реакцией на удар и словами Вали, Леиф наклонил голову.
— Ты не собираешься войти?
— Я вожусь с мертвецами каждый день. Я не буду рисковать женой и ребенком.
Значит, Бренна и Сольвейг были по ту сторону двери.
— Как долго?
Лицо Вали исказила боль.
— Уже больше месяца.
И снова Вали и Бренна были разделены. Леиф вздохнул, спрашивая себя, а действительно ли боги благоволили к ним.
Дверь открылась, и на пороге появилась Бренна с Сольвейг на руках. Малышка увидела отца и наклонилась вперед, протянув руки:
— БА! БА!
— Здравствуй, мое солнышко, — Вали поморщился от боли и отступил назад, чтобы оказаться еще дальше.
Они застыли, рядом и все же вне досягаемости друг друга. Тоска между ними была настолько сильной, что воздух, казалось, потрескивал. Когда отец не взял ее на руки, Сольвейг заплакала, и Вали дернулся так, словно его снова ударили.
Бренна обернулась и передала свою дочь кому-то внутри, а затем повернулась к мужу.
— С тобой все хорошо?
— Да, — он показал на Леифа и Ульва. — Я привел гостя, на которого мы надеялись. Мы можем поговорить здесь?
Бренна кивнула и подошла к Леифу с поднятыми руками. И Вали сделал еще несколько шагов назад.
Леиф крепко и долго обнимал ее.
— Я рад, что ты в порядке, — прошептал он ей в волосы.
Она сделала шаг назад и улыбнулась ему.
— Вали скорее ударит меня, чем подпустит к себе или к городу. Я не собираюсь с ним драться. Я хочу, чтобы Сольвейг была в безопасности.
Повернувшись к женщине, державшей плачущую Сольвейг, она кивнула:
— Это Эса.
Леиф и пророчица кивнули друг другу.
— Здесь матери с грудничками и совсем маленькие дети, которых спасли от заразы, и беременные женщины, которые… успели понять, что к чему, пока не заразились.
Выражение лица Вали изменилось, когда он заговорил, и Леиф не смог его прочитать.
— Вы послали за мной давно, — сказал он. — Я приехал сразу же, но прошло уже несколько недель. Она так долго была больна?
Бренна взяла Леифа за руку.
— Нет. Она не была больна, когда мы послали за тобой. Она свалилась около недели назад.
— Я ничего не понимаю. В сообщении говорилось, что я ей нужен, — он посмотрел Бренне в глаза и был потрясен, увидев в них слезы. — Что? В чем дело?
Теперь ему ответил Вали.
— Она носит твоего ребенка, мой друг. Мы послали за тобой по этой причине.
Леиф слышал, как Вали назвал его другом, и если бы он говорил о чем-то другом, возможно, его бы это обрадовало. Это значило, что сердце Вали оттаивает, что он снова готов быть его другом. Но сказанное заставило его онеметь.
— Я не… она не может… как это может быть? — вопросов было так много. — Если она беременна, почему она не с остальными, почему не здесь?
— Она долго не знала, — сказала Бренна. — Когда я спросила ее, она сказала «нет». Она не верила, что это возможно, и не переставала помогать больным. Я думала, что она ошибается. Я волновалась. Я сказала Вали, и мы решили, что должны послать за тобой. Она не знает.
Леиф понимал только одно.
— Мне нужно с ней увидеться. Больные лежат в зале?
Вали кивнул и шагнул к своей лошади.
— Да, но Ольга лежит в своем доме. Я отведу тебя к ней.
— Я знаю, где находится ее дом.
— И все же, я отведу тебя к ней.
Споры только замедляли его, и Леиф чувствовал, что его голова может лопнуть от них. Поэтому он кивнул в знак согласия.
Прежде чем Леиф успел сделать хоть шаг, Бренна снова его обняла.
— Это последний раз, когда мы можем быть рядом. Когда ты войдешь в город, Вали уже не пустит тебя сюда.
Наконец происходящее начало доходить до Леифа, и он повернулся к Ульву.
— Теперь мы расстаемся. Останься здесь. Если хочешь быть рядом, будь здесь. Если ты хочешь вернуться домой, я даю тебе разрешение уйти. Но у тебя нет причин рисковать. Ты здесь никого не знаешь.
Ульв фыркнул от оскорбления.
— Я знаю тебя. Ты мой ярл, и я здесь, чтобы
