же я неправ⁈
Но Едигей уже надел маску невозмутимого спокойствия, из раза в раз обезоруживающую хана:
— Ты требуешь идти сражаться и умирать за свою попранную урусами честь — в то время как каган Федор зовет на поединок только тебя… Мне знакома мощь самострелов урусов, их используют отдельные отряды пехотинцев Тамерлана при штурме городов. Это очень сильное, дальнобойное оружие, оно сильнее наших луков… А уж как каган Федор догадался заряжать тюфенги не каменным ядром — а битым щебнем! Нукеры гибнут десятками при каждом выстреле… А кроме того, их встречают сотни убойных болтов прежде, чем любой из всадников успевает сделать свой выстрел! Наконец, урусы, стоит отметить, неплохо так укрепились… Пусть и твердыня их кажется нелепой.
Тохтамыш неравно дернул щекой — переспросив чуть более спокойно, но все еще очень злобно:
— К чему ты клонишь⁈
Темник невесело усмехнулся:
— К тому, что ты гонишь своих нукеров на верную смерть, в то время как урусы задели именно твою честь и твое достоинство, хан. Ты осыпаешь батыров ругательствами — но они-то вернулись из боя, пролили кровь за твое имя… И теперь, видя твою нерешительность и бесконтрольный гнев, они перестают верить в тебя — а их боевой дух падает.
На мгновение прервавшись, Едигей продолжил:
— Конечно, мы наверняка возьмем эту странную крепость… Потеряв еще пару-тройку тысяч воинов, не меньше. Но что будет, когда дойдет до сечи с ратью кагана Димитрия, а? Смогут ли сражаться твои нукеры с куда более сильным противником, потеряв веру в своего хана?
Глаза Тохтамыша буквально полезли на лоб от гнева и возмущения:
— Что⁈ Ты хочешь сказать, что я должен принять вызов этого пса⁈
Едигей внутренне усмехнулся — каган Федор сумел всерьез зацепить хана. Чего стоит одна только его реакция, когда Тохтамыш допрашивал нукера, плененного урусами на переправе! Последнего отпустили передать вызов кагана на поединок — и воин вначале в красках поведал про бой на реке… А после, дрожащим голосом повторил слова Федора.
В том числе поведав весть о разгроме под Ельцом оставленного ханом войска!
Сам-то Едигей не очень поверил в последнее — хотя и объяснить для себя тот факт, что корабли урусов вдруг оказались на переправе, никак не смог. У осаждающих крепость ведь оставался греческий огонь, до того успешно примененный татарами на реке… Но, конечном, сам вызов не мог быть настоящим приглашением на «Божий суд» — каган Федор явно не столь наивен. Просто он хотел разбудить в Тохтамыше гнев, залезть к нему в голову — чтобы хан поставил эмоции над здравым смыслом и потерял еще сколько-то времени, сражаясь с наглецами-урусами в собственном тылу…
Стоит сказать — вчера у кагана все получилось.
Ибо выслушав нукера, изменившийся в лице Тохтамыш замер на мгновение каменным истуканом, борясь с собой — но спустя удар сердца он бешено закричал! И, вырвав саблю из ножен, распластал посланника кагана до пояса… Распластал одним могучим, страшным ударом! После чего, по-прежнему не владея собой, хан приказал основным силам Орды разворачивать назад, желая лично насладиться тем, как Федора рвут на части лошадьми…
Вот только каган не спешит сдаться в плен — а его воины весьма успешно отбивают наскоки татар… Да еще и смеют выкрикивать столь страшные ругательства, низвергая весь авторитет хана в прах!
Идеальная ситуация для замысла Едигея…
— Нет, мой друг, нет… Пригласи его на переговоры. Предложи ему встретиться на удалении от гуляй-города — так, чтобы урусы при случае не достали вас ядрами тюфенгов… Скажи, что возьмешь с собой десять нукеров сопровождения — пусть возьмет с собой равное число воинов. Предупреди, что если он откажется, мы казним захваченных нами пленных — а если согласится, передадим их живыми… Жест доброй воли. Так что уже Федор потеряет лицо перед своими воинами, если откажется.
Тохтамыш явно не оценил предложения — вытаращив глаза, он гневно воскликнул:
— Зачем мне это⁈ Хочешь подарить кагану шанс обезглавить мою Орду⁈
Темник отрицательно мотнул головой:
— Дослушай! У меня сейчас тринадцать пленных… И каждого поведет по двое нукеров. Ты же ведь пообещаешь кагану, что возьмешь с собой лишь десять ближников, верно? Ну, а про отборных нукеров, следящих за полоняниками, пусть сам догадается… Мы же ведь не можем оставить их без догляда, верно⁈
Тохтамыш просветлел лицом — но после чуть сощурил итак узкие, раскосые глаза истинного чингизида:
— Разве Федор не струсит, увидев столько моих воинов?
Едигей равнодушно пожал плечами:
— Тогда мы просто отрубим пленникам головы — на глазах у всего войска урусов. И они увидят, что столь храбро звавший тебя на поединок каган струсил, отказался от обмена! Что он не способен защитить своих людей… И уже их вера в Федора, как и боевой дух падут — а вот твои нукеры, наоборот, воспрянут.
Хан улыбнулся уже куда шире — а темник продолжил развивать явно радующую Тохтамыша мысль:
— Ну, а если он не струсит… Что же, ты соблюдешь приличия — и предложишь кагану верную службу. Призовешь присягнуть себе и вступить в твое войско! Он, естественно, откажется — тогда же вы́перебьете пленных и без особого труда справитесь с урусами, имея аж трехкратное численное превосходство!
Улыбка слетела с губ хана — после чего тот посмотрел прямо в глаза темника:
— Не «вы», а мы! Ты пойдешь на переговоры со мной, Едигей — и пленников поведут мои нукеры!
Едигею осталось лишь низко склонить голову. Пусть будет так…
Князь Федор Елецкий.
…- Смотри-ка, татарин один к нам скачет! Вестимо, переговорщик… Неужто хан согласился драться с тобой один на один⁈
Я только невесело усмехнулся на предположение Алексея:
— Держи карман шире…
Всадник действительно оказался переговорщиком. Еще приближаясь к гуляй-городу, он издали закричал на ломанном русском:
— Не стреляйте! Я посланец хана!
— Опустить самострелы! Ну, говори, посол, с чем хан тебя послал⁈
Татарин, подъехав к ладьям шагов на двадцать, ответил еще громче — как видно стараясь, чтобы слова Тохтамыша услышали все ротники:
— Великий хан Тохтамыш приглашает князя Федора на переговоры! Встреча — на два перестрела от вашей крепости. С собой можно взять лишь десять нукеров — но без самострелов и сулиц! А ежели князь откажется, в полдень мы перебьем дюжину пленных урусов, захваченных в прошлых боях… Но если согласится — так хан милостиво отпустит их в ваш лагерь!
Сделав короткую паузу, перевести дух, посол продолжил:
— И вот ханский
