«Неужели он ее мучает, истязает?!» — пронеслось
у него, и сердце невольно сжалось, он готов был, не раздумывая, броситься на спасение Алин, и лишь годами наработанное самообладание помогло ему удержаться от мальчишеского порыва.
Виктор тотчас набрал номер мобильного телефона Катрин, но тот был занят.
Алин жмурилась от яркого света, наблюдая за бурным движением внизу. Ее светлые волосы были вымыты и расчесаны, Виктор сумел заметить и это, на лице никакой косметики. Выходит, что Лакомб ее к своим грязным делишкам пока не привлекает? Или же еще рано, гости наверняка съезжаются к восьми вечера, а сейчас еще день, и веселые барышни просыпаются.
За ее спиной промелькнул невысокий крепыш с плеткой и перебитым носом. Большего разглядеть не удалось. Прошло около минуты. Мужчина вернулся, но к Алин не подошел. Еще через мгновение к ней подошла еще одна девица с желтыми кудряшками, обняла ее, устремив свой взгляд на уличный поток машин.
«Что уж там интересного, внизу? — усмехнулся Виктор. — Они с таким увлечением смотрят на уличную чехарду, словно никогда не видели суеты большого города».
Он снова набрал номер Катрин Ларош..
— Я еще не дозвонилась, — сказала она.
— И не надо, я спас твою служебную честь. Я вижу ее!
— Тогда стоит заявить в полицию и с помощью бравых жандармов освободить вашу соседку, да и вообще ликвидировать этот чертов бордель! — предложила Катрин. — Похищение любого человека— уголовно наказуемое преступление.
—Надо подумать, — помедлив, проговорил Рене.
— А что тут думать? —не поняла сыщица ,
— Внезапность, натиск, решительность,— и через час-полтора ваша милая Алин повиснет на вашей крепкой шее! Разве вас не радует такая перспектива?
— Я сам готов броситься хоть сейчас, но все же подождем.
Ларош нетерпеливо вздохнула, но больше настаивать не стала.
— Хорошо, я дома.
Он отключился. В словах Катрин был резон, но, хорошенько обдумав ее предложение, ничего выигрышного в нем не усмотрел. Жандармам нужно будет получить ордер на вторжение и обыск, а для этого необходимы веские аргументы. В Овере вряд ли завели дело о похищении Алин. Пока мелкие чиновники будут проверять его заявление как заявление частного лица, Лакомба предупредят. Филипп за считанные часы перепрячет Алин в такое местечко, которое им и за год не найти. Или, разъярившись, пасынок прикончит ненавистную ему «мачеху».
Алин по-прежнему сидела у окна, закрыв глаза и погрузившись в дрему. Быть может, ей невмоготу лежать, вот она и перебирается к окну, а вернуться оттуда на кровать не хватает сил, вот и засыпает на стуле. Можно ведь и так все объяснить? Тот факт, что ее никто не трогает, на нее не обращают внимания, свидетельствует о том же.
Остальные девушки уже встали и лениво безо всяких одежд бродили по комнатам, как сомнамбулы. Это час их пробуждения. Без пятнадцати два, А часов в семь-восемь утра у всех еще глубокий сон. И лучшее время для нежданных визитов. Но только без полицейских.
Скорее всего, похищение и нервные стрессы, пережитые Алин за последний месяц, ослабили ее организм настолько, что она не выдержала и слегла
Филипп явно рассчитывает присоединить ее к остальной компании,заставитьработать на него и тем более унизить. Ждет лишь ее выздоровления ,значит пара дней в запасе есть.
Позади Алены неожиданно вынырнул молодой парень со скуластым азиатским лицом и приплюснутым носом
Филипп явно рассчитывает присоединить ее к остальной компании, заставить работать на него и тем больнее унизить. Ждет лишь ее выздоровления. Значит, пара дней в запасе есть.
Позади Алены неожиданно вынырнул молодой парень со скуластым азиатским лицом и приплюснутым носом, нагло уставившись на Виктора, и тот спрятался за тяжелую портьеру Сотэ.
«Ну вот, кажется, засветился!» —усмехнулся бывший разведчик.
Отдышавшись, Рене набрал телефон Жардине. Инспектор уже «выздоровел» и находился на своем рабочем месте.
— Привет, Луи! Рад, что ты снова в строю! Слушай, я бы хотел переговорить с твоим парижским приятелем-сыщиком Жаком Девером. Ты можешь дать мне его телефон?
— Ты нашел ее? — тотчас спросил Луи.
— Нет пока, потому я и хочу поговорить с твоим коллегой, — без запинки проговорил Виктор.
Жардине неплохой полицейский, но ему осталось полгода до пенсии, он не захочет рисковать, и лишняя информация ему пока ни к чему. Луи продиктовал ему номер телефона Девера.
— Хочешь, я сам ему позвоню? — предложил инспектор.
— Было бы неплохо.
— Я сейчас его наберу, а ты перезвони минут через
десять!
— Спасибо, дружище!
— Успехов тебе!
В гостиную вернулся взволнованный Гийом Сотэ.
— Она возвращается! — разведя руками, сокрушенно объявил он.
— Кто? — не понял Виктор.
— Моя корова! Кармен!
— Она что, звонила? — Рене посмотрел на часы.
— Я чувствую ее запах! — прорычал Гийом. — Чтоб её черти забрали! Эта дура считает, что я втайне от нее пригласил в дом легкомысленную красотку и развлекаюсь напоследок, потому и мчится сюда на всех парах. Перед смертью у меня открылся этот редкий талант, видимо, следующую жизнь я проживу котом или собакой. Хорошо бы где-нибудь на ранчо, да у не злого хозяина... — Он погрустнел, почесал затылок. — Впрочем, если вас, Виктор, не волнует ее длинный язычок, вы можете и дальше наблюдать!
— Спасибо, я уже выяснил все, что мне надо, — улыбнулся Виктор и добавил: — А вашей экономке скажите, что я приходил глянуть на этюд Дега.
— Я ей уже сказал, что придет коллекционер выторговывать у меня пейзажик Курбе, он мнителен и не терпит посторонних во время разговора, — усмехнулся Гийом. — Но она мне не поверила.
Перед уходом он снова позвонил Жардине, но тот его огорчил: Девер уехал в Эльзас, погостить к родной сестре. Виктор очень рассчитывал на помощь старого сыщика.
С Кармен Рене столкнулся в прихожей. Грузная, килограммов под девяносто, больше похожая на быка, чем на корову, с иссиня-черными, гладко зачесанными назад волосами, она обожгла Виктора настороженным взглядом и, не ответив на его приветствие, с Мрачным лицом прошла вперед.
— Видели? Глаза Эльзы Кох! Освенцимская выучка! Теперь вы понимаете?! — испуганно округлив глаза, прошептал Гийом. — Мои родственники думают, что Кармен меня на руках носит, что я как сыр в масле катаюсь! Спасибо, что навестили, мсье Рене, и порадовали старика разговорами о Курбе! — громко проговорил он, видимо, специально для Кармен и, понизив голос до прежнего шепота, добавил: — А теперь снова восхождение па Голгофу!
