хотели убрать меня, то убрали бы без промедления…
– Правильно! Скажу прямо: это не входит в наши планы. Рассчитываю на здравый смысл и взаимопонимание. Поверьте, к вам, журналисту «Свенска Дагбладет», у меня хорошее расположение. Так что раскиньте мозгами. Завтра может быть поздно.
– Встану на вашу сторону, а что потом?
– Потом? Суп с котом! – ответил Линд и засмеялся.
«Перед тобой люди, которые выставляют добродетель, – подумал Говард, – а в душе у них порок и беззаконие». Сомнений не оставалось: Линд намерен склонить Говарда на свою сторону, а затем сделать Рона марионеткой в глазах общественности, которая станет плясать, когда её дёргают то за одну, то за другую нитку.
– Вы считаете меня вашим врагом… – сказал Говард с долей огорчения.
– Если честно, я вас побаиваюсь. От вас исходит опасность. И я благодарен госпоже Хилеви Уилсон, которая предупредила нас, рассказав и о вашей склонности к авантюрным действиям.
Змея подколодная, за что мстит? И есть ли предел такой злобе? Сколько желчи нужно накопить, чтобы постоянно сводить счёты, находя малейший повод. Жажда отмщения за причинённую когда-то несправедливость сделала женщину негодницей, которая готова испоганить и свою душу. Рон лихорадочно думал, как вырваться из капкана.
– Докажу вам свою искренность, – сказал в задумчивости. – А то, что человека тянет на подвиги, так это журналистская привычка лезть на рожон. Не всегда от большого ума…
– Хочется верить. Впрочем, выхода у вас нет.
– Наша беседа носит доверительный характер?
– Конечно! Иначе не пришёл бы.
– Не отвернётесь от меня?
Линд засмеялся, довольный собой:
– Доверьтесь сначала. Докажите, что встанете на нашу сторону.
Говард счёл за лучшее промолчать, памятуя намерение попасть в пансионат. «Следуй своей дорогой, – подумал, – и пусть люди говорят что угодно»…
– Надеетесь, что вас станут искать? Напрасно. Здесь мёртвая зона. Что сюда попало, то пропало. Хотите совет? Не приближайтесь близко к огню, можете обжечься.
– Предлагаете сотрудничество, так?
– Правильно! – ответил Линд и, сняв очки, начал протирать стёкла носовым платком. – Предлагаем именно сотрудничество. Подумайте. И не откладывайте ответ в долгий ящик.
– Не заставите резать глотки?
– Обижаете. Мы не кровожадные. Если и приходится перерезать глотки, то сначала врачи дают обезболивающее. Я бы хотел, чтобы между нами возникло понимание.
Когда Линд ушел, Говард посмотрел на себя в зеркало: русые волосы, чёткий чуть вытянутый профиль лица, прямой нос, синие глаза… «Блуждает человек, пока в нём есть стремленье», – вспомнил Гёте и улыбнулся.
«Коль Линд пытается переубедить меня и склонить на свою сторону, – думал Говард, – значит, не во всём чувствует себя уверенным, боится разоблачения. У меня есть время для того, чтобы подумать, осмотреться и найти выход».
Не лишённый чувства самолюбия, а если оно затронуто, уж там он не уступит, Говард, оказавшись в одиночестве, думал о том, что ждёт его. И хотелось не пропасть в безвестности. Работа предстояла опасная, и чем всё закончится – этого не дано предвидеть. В любую минуту могут ворваться исполнители приказа дирекции, применят силу, прибегнув к самосуду. Согласиться на предложение Линда и выиграть дни, добиться правосудия… Но на кого положиться? Кто поможет? Кто придёт на выручку? Связаться с Лундстремом нет никакой возможности, чтоб хотя бы словом дать знать о себе…
Ночью Рону приснился сон.
Отец собрался на рыбалку. Не терпелось показать сыну, как ловят радужную форель. В пору отпусков Эйнар старался выбраться на природу, увозил Рона и бродил по лесу, слушая пение птиц, шум ветра в вершинах раскачивающихся сосен.
– В море не нарыбачился? – пристыдила мужа Инга. – На неделю появился, и убегаешь. Захотелось свежей форели, купи в магазине.
– Купи… Рыбалка на реке как… как причастие. Поймать форель на быстрине сноровка нужна, терпение. И отстранение от всего окружающего, что отвлекает.
А природа кругом… Зелёные берега, лес подступает, вода у ног плещется. Остановишься среди деревьев, вертишейка голос подаёт: «тя-тя-тя»… будто щенок в кустах тявкает. Кукша-молчунья пролетит, среди ветвей спрячется и высматривает: кто ты такой, зачем явился… На реке по мелководью турухтаны из семейства бекасовых расхаживают. Наклонят голову с красивым пышным воротником и ступают важно, под ноги смотрят. У турухтана спина и грудь дымчато-бурые, брюшко чёрное, ушки из перьев по бокам головы. Идёт по воде и просит жалобно: «пить – пить – пить»…
– Откуда такие познания? – удивилась Инга. – По лесу мало ходишь. В море больше…
– Отец часто брал меня в лес, когда я в таком возрасте был, как Рон. Хочется и мне сына на природу свозить. Пусть запоминает. В городе такую красоту не увидишь. В городе постоянная спешка, на облака некогда посмотреть. Ты поедешь с нами?
– Думаешь, одних отпущу? Как бы ни так! Мне тоже хочется увидеть этого…
– Турухтана…
– Да, турухтана. Послушать пение птиц, подышать речным воздухом. Форели горячего копчения отведать, а не той, что в магазине залежалась.
– Едем, сынка? – окликнул Рона отец.
– Едем, папка! – Подбежав, Рон обнял отца в знак благодарности. С отцом он всегда делает для себя открытия.
– Сосед просит взять его… – сказал Эйнар виновато. – Ты как смотришь, жена?
– Места на реке всем хватит. Хотя отдыхать с чужим человеком удовольствие не столь уж великое. Постоянно на себя оглядываешься, как бы случайно не выставить себя на посмешище…
Поселились рыбаки на базе отдыха. В уютном доме нашлось всё необходимое для проживания: постели, душевая, но приготовление обеда, – тут полная свобода личных действий. Закоптить рыбу, поджарить на мангале мясо, – пожалуйста, старайся сам. Такое положение рыбаков и охотников устраивало. Для того и приехали, чтоб почувствовать себя на свободе, никого не обременять, и показать своё кулинарное мастерство. Коптильня для рыбы, сложенная из кирпичей, жаровни, столы под навесом, – всё к услугам отдыхающих на природе.
Прихватив рыбацкие снасти, банки с наживкой, мужчины отправились по тропке к реке. Рон поспешал за отцом. В резиновых сапогах, красной противокомариной рубахе и бейсболке козырьком набок, Рон то забегал вперёд, то отставал, прыгая за лягушкой, которая норовила ускакать в заросли цветущего тысячелистника.
Возле обгоревшей от удара молнии сосны сосед Якоб сел в лодку, выплыл на вёслах на чистую воду ближе к другому берегу. Отец с Роном прошли в сторону переката, и облюбовали место на плёсе под старой раскидистой ракитой.
Освободив леску спиннинга, Эйнар насадил на крючок пару зёрен варёной кукурузы, и передал настроенный спиннинг сыну.
– Забрасывай подальше и медленно вращай барабан катушки, наматывая леску. Ощутишь поклёвку, не спеши, тяни рыбину спокойно, без рывков. Не то сорвётся форель.
– Ясно, папа…
На перекате форель выбрасывалась из воды, трепеща и извиваясь, норовила лететь по воздуху в стремлении преодолеть преграду на
