в них разливает жидкости разные. И да, это оборудование очень недешевым получилось, однако смысл перейти на такую посуду есть. И смыслов ровно три. Первый: стеклянная поллитровая бутылка для молока сама весит полкило – и с этой, которая почти ничего не весит, в магазины приходится возить ровно вдвое меньше груза. И обратно пустую посуду возить тоже много дешевле.
– Ну, это-то я и сам сообразил…
– Вторая причина даже проще: производство лавсана в стране у нас налажено очень неплохо, и получается, что такая бутылка еще и втрое дешевле стеклянной нам обходится. К тому же ее и мыть, после того, как люди ее вернут, не надо…
– То есть будем продукт в грязные лить, что ли?
– Нет, возвратную посуду вообще никто повторно использовать не будет, нужно просто пластик на мелкие кусочки порубить, кусочки уже промыть – и делать из лавсана всякое другое. Например, волокно лавсановое: оттого, что бутылкой попользовались, пластик не портится. Так что и на подготовке посуды на фабриках мы прилично так экономить будем.
– Ты назвала две причины. А какая третья?
– Мелинит – он в производстве гораздо дешевле тола, к тому же у нас фенола производится на порядки больше, чем толуола.
– И ты думаешь, что такого объяснения достаточно? Причем тут вообще тол?
– При том. Мелинит – это же кислота, слабенькая, но кислота. А пикраты металлов взрываются даже от чиха в соседнем здании, поэтому пихать мелинит в снаряды просто так не получается. Да и не просто получается не очень: в японскую войну… ну, в ту еще, сколько раз у японцев снаряды сами по себе взрывались? Но если подумать… Пикриновая кислота плавится при ста двадцати, полиэтилентерефталат размягчается при температуре больше двухсот, и со слабыми кислотами он вообще не взаимодействует. Если мелинит расплавленный залить в такую бутылку, то бутылку эту можно в снаряд пихать без опаски за то, что этот снаряд сам по себе взорвется при перевозке на фронт. Так что если что – Лианозовский молокозавод в день сможет произвести почти двадцать пять тысяч мелинитовых зарядов для артиллерийских снарядов, там только бутылочные формы поменять придется… и специальные формы уже на складах лежат, и на молокозаводе, и на заводе газировки. Пятьдесят тысяч снарядов в день мы уже можно сказать, имеем – а до Нового года только в Подмосковье еще три молокозавода будут запущены, и еще завод газировки в Сергиевом Посаде.
– Старуха, а ты хоть что-нибудь придумываешь, что не для войны… хотя скрипки с роялями… или ты и для рояльной фабрики уже придумала, как ее в военном деле использовать?
– Вы, Лаврентий Павлович, неправильно вопрос ставите. Я же про заряды для снарядов не просто так в самом конце рассказала. Для меня важно то, что людям молоко… ну и газировку покупать удобнее станет, что затраты на доставку продуктов в магазины сократятся, что воровать торговцам станет сложнее, ведь молоко в бутылках они уже водой разбавить не смогут. Но что в мире творится, вы даже лучше меня знаете – и как в таких условиях не подумать, что нужно будет делать, если все же война начнется? Вот я и подумала – и подумала, как на военные рельсы подешевле да попроще перейти. Бутылочная форма стоит около тысячи рублей, на молокозаводе на крайний случай десяток сделали как раз под снаряды – но в цене всего завода это вообще не заметно…
– Понятно… то есть вообще непонятно: ты все время говоришь про ненастоящие деньги, а сама только деньги и считаешь!
– Деньги – это всего лишь мера учета овеществленного труда, и я именно труд и учитываю… по возможности.
– Да уж, учитываешь ты всё хорошо, очень даже хорошо. Тогда посоветуй: кого нам на должность главного учетчика назначить? Сама знаешь, Валериан уже совсем плох, врачи опасаются, что он даже до конца года…
– А у самих что, соображалка отсохла? Тут и думать нечего: Валентина Ильича. Сейчас в НТК четверть предприятий страны, чуть меньше трети сельского хозяйства – а промпродукции НТК выпускает больше половины, а уж в сельском хозяйстве… Товарищ Тихонов планы составлять умеет не хуже Куйбышева и Струмилина, а если ему еще передать аппарат Госплана…
– Хм, почему-то такая простая мысль нам даже в голову не приходила. Но не получится ли так, что после этого НТК, оставшись без такого руководителя, показатели не обрушит?
– С чего бы это? Валентин Ильич же не сам всеми предприятиями руководит, он только говорит, в какую сторону им развиваться – а там уже по Управлениям народ определяет, как эти ценные указания максимально эффективно претворить в жизнь. И, заметьте, направления развития он тоже не единолично придумывает, в НТК работает, если хотите, коллективный разум…
– Спасибо, мне твоя идея даже нравится. Обсудим, решим… последний вопрос: а когда ты новой музыкой народ одаришь? Серго вон давеча интересовался.
– Я вообще-то музыкой занимаюсь когда мне делать нечего, а сейчас дел у меня даже слишком много. Так что пусть Сережа сам музыку посочиняет, у него может и получиться. Только вы ему такое не советуйте, я думаю, что у него в точных науках больше получится: талант есть, и интерес к ним имеется. А вот музыкальный талант… научить человека играть на каком-то инструменте – дело простое, и полезное тоже: все же человек обученный лучше музыку понимать будет, а гармония в душе помогает и любую другую работу лучше делать. Но вот дать человеку именно талант – дело совершенно дохлое.
– Это ты верно заметила… Ладно, спасибо. А эти бутылки-то вообще мыть можно?
– Можно, хоть мылом, хоть даже щелочью. Вот только кипятить бутылки для стерилизации я бы не порекомендовала…
К празднику начал потихоньку проявляться эффект от введения платы за обучение. Вера Андреевна вообще-то запомнила некоторые результаты – но они касались главным образом высшего образования, а вот насчет того, что творилось в школах, она имела лишь самое общее представление. Ну а теперь все увидела своими глазами буквально «изнутри». Хотя бы потому, что поручение об обеспечении оборудованиям химкабинетов в школах с нее никто не снимал.
За неполные две недели число учащихся в старшей школе сократилось почти на десять процентов: те, кто осознал, что плату за старшие классы они не потянут, наперегонки стали забирать документы – ведь
