получил сигнал, когда вы открыли проход в Приют контрабандиста, и…
– Приют контрабандиста? – вырвалось у меня.
Незнакомец рассмеялся. Его лоскутный смех напугал ничуть не меньше детского и чересчур вежливого голоска. Настя, изобразив ужас, покрутила пальцем у виска. Гаммер пальцем не крутил, но всем своим видом показал, что ни капельки не доверяет незнакомцу. Выпучив глаза, я беззвучно указала им на камеру, и Настя с Гаммером присмирели.
– Да, это мы с Александром Васильевичем – упокой Господь его душу – так называли пещеру. Её гроты в прошлом служили одновременно и складом, и убежищем родопских контрабандистов. Наиболее отчаявшиеся жили в ней по несколько месяцев! А вы? Как вы её называете?
– Пещерой Смирнова, – помедлив, выдавила я.
– О… Это очень… очень великодушно с вашей стороны.
Варианты Пещера разбитых голов и пещера «Надо было меньше жрать булок» я не упомянула.
– Александру Васильевичу было бы приятно.
В детском голоске послышалась грусть. Незнакомец притих, и я опять различила гудение мотора. Кажется, он действительно ехал, чтобы поговорить с нами лично, и я нервно рассуждала, нужно ли покорно ждать встречи с ним или лучше, воспользовавшись его промедлением, искать выход из… Я даже не знала, где мы очутились!
– Где мы? – спросила я.
– О! – оживился незнакомец. – Вы там, где и должны быть. И я очень рад, что именно вы взяли трубку. И Александр Васильевич – упокой Господь его душу, – уж поверьте, порадовался бы тоже.
– А кто вы?
– Маньяк с кодовым именем Жареный, – прошептал Гаммер.
Я раздражённо от него отмахнулась.
– О, простите мне мою неловкость, – вздохнул незнакомец. – Это так волнительно. Александр Васильевич…
– Упокой Господь его душу, – прошептала Настя.
Теперь пришлось отмахиваться от Насти.
– …столько сил вложил в это мероприятие. Вы не поверите, как сложно было сохранить всё в тайне, и… Да что же это я?! Меня зовут Йозас Йозо Новакаускас. Зовите меня Йозас. Очень надеюсь, Ольга Игоревна, что мы с вами подружимся.
Напрасно он произнёс последнюю фразу. Я заподозрила, что Гаммер со своими жареными маньяками недалёк от истины.
– Откуда вы знаете моё имя?
– О, не беспокойтесь. Я скоро приеду и всё объясню. Поверьте, я с радостью отвечу на ваши вопросы, но лучше сделать это лично. Так сказать, тет-а-тет. В четыре глаза, как говорят французы. Ну, в нашем случае их будет больше!
Вот кто́ так говорит, кроме маньяков? Наши глаза он посчитал. Что дальше? Посчитает уши? И пожарит хот-доги с нашими пальцами вместо сосисок?
– Просто дождитесь меня. А сейчас, простите, в тоннеле связь прервётся.
«Какой удобный повод уйти от ответов!»
– Тем временем отдохните. Примите ванну и…
– Ванну?
Я с глупым видом огляделась, словно могла по рассеянности не приметить ванну за пуфиком или кадкой с пластиковой пальмой.
– Ванну? – оживилась Настя.
– Дверь открыта, – сказал Йозас. – Чувствуйте себя как дома. И до скорой встречи!
Повинуясь его голосу, на деревянной двери щёлкнули затворы.
В трубке послышались гудки. Я не успела попрощаться.
– Йозас Йозо Новакаускас… – промолвила я, положив трубку.
Никак не могла вспомнить, где раньше слышала это имя. По рассеянному взгляду Гаммера поняла, что и он не может. А Настя на имя незнакомца не отреагировала. Решила, что с неё достаточно загадок, и полезла в холодильник. Совсем маленький, вроде тех, что стоят в гостиничных номерах. Его содержимое было соответствующим.
Настя закопошилась, выкладывая на дощатый пол всякие чипсы, орешки, шоколадки, батончики, бутылочки. Мы с Гаммером подошли к ней, и я выхватила себе увесистый «Тоблерон». Видя, что Вихра не торопится к нам, наугад набрала для неё сладостей, коротенько пересказала ей услышанное по телефону, а потом мы разбрелись по комнате, и без того истоптанной нашими грязными сапогами.
Мы с Гаммером постеснялись пачкать мебель. Сели под запертую металлическую дверь, выводившую в колодец с винтовой лестницей. Вихра осталась возле стола – лишь рассеянно посмотрела на разложенную перед ней еду. Настя, поглубже вдохнув аромат из открытой пачки «Лейс», завалилась на диванчик. Даже сапоги не сняла. Медленно расхрустывая каждую чипсинку в отдельности и запивая её апельсиновым соком, промолвила:
– Наверное, холодильник – это и есть наш сундук с сокровищами.
– Надеюсь, что нет, – хмыкнул Гаммер. – Но если Глеб сказал правду и речь идёт о наследстве Смирнова…
– Упокой Господь его душу.
– Насть, не смешно, – вмешалась я. – Человек умер.
– А мы живы. И меня такой расклад устраивает.
– Так вот, – продолжил Гаммер. – Если Глеб сказал правду и мы всё это время охотились за наследством Смирнова…
– Упокой Господь его душу, – в голос отозвались мы с Настей.
Я не сдержала смешка, и мне стало чуточку неловко, а ещё я подумала, что камера передаёт звук, представила, что Йозас нас слышит, и совсем расстроилась, хотя он, подслушивая, поступал довольно гадко.
– Если мы охотились за наследством…
– Точнее, за его частью, – заметила я.
– Ага, – согласилась Настя. – За той частью, что не заграбастали благотворительные организации.
– Да подождите вы! – не выдержал Гаммер. – Дайте закончить!
Я с притворным испугом втянула голову в плечи.
– Прости… – вздохнул Гаммер. – Я только хочу сказать, что никакого сундука нет. И нам действительно выдадут, ну… ценные бумаги.
– И всё?! – воскликнула Настя.
– Тебе мало ценных бумаг? – удивился Гаммер.
– Нет, я спрашиваю: это всё, что ты хотел сказать? Серьёзно? И стоило кричать? Я думала, у тебя там целая лекция! Приготовилась храпеть, а ты…
– Я не кричал.
Они ещё минутку попререкались, затем Настя пожаловалась, что мы с Вихрой какие-то кислые, хотя должны праздновать. Ведь мы единственные из охотников прошли лабиринт мертвеца. Проделали сложнейший путь и теперь ждали награды. Настя была права, но праздновать не хотелось. Осталось слишком много вопросов. И меня в первую очередь беспокоило, откуда Йозас узнал моё имя, а Гаммер заявил, что тут нет ничего удивительного.
– Может, он помогал Смирнову отправлять открытки. И следил за основными претендентами.
– Вот именно! – поддержала Настя. – Да и чего нам бояться?
– Ну… – промолвил Гаммер. – Что, если мы попали на реалити-шоу с пытками? Сюда съедутся богачи, чтобы наблюдать, как нас режут на кусочки. Или сами будут резать. Или проведут голодные игры с забегом по минному полю. Или вырежут у нас органы для продажи.
– Господи, Гам… – поморщилась Настя. – А ты можешь хоть раз обойтись без всех этих органов?
– Смотря каких, – серьёзно ответил Гаммер. – Без одной почки обойдусь.
– Хватит! – Я поёжилась от его слов.
– А что там наш Жареный сказал про ванну? – поинтересовалась Настя.
– Сказал, что мы можем помыться, – я с радостью сменила тему.
Мы уставились на деревянную дверь, отчасти спрятанную за листьями пластиковых пальм. Давно бы – едва, повинуясь Йозасу, щёлкнули затворы – вышли в неё, но почему-то медлили. Страшились неизвестности. Или боялись разочароваться. В любом случае затянувшееся ожидание явно угнетало Вихру. К еде она не притронулась. Нервно теребила рукав свитера. Не выдержав нашей беспечности, зашагала к двери. Дёрнула за латунную ручку и вырвалась наружу.
Настя и Гаммер рассовали по карманам недоеденные шоколадки и поторопились за Вихрой, а я задержалась, чтобы собрать разбросанные ими обёртки. Удовлетворилась тем, что аккуратной кучкой сложила мусор на столе – купить в комнату мусорное ведро никто не догадался. Ворча, нагнала остальных и увидела, что перед нами открылся самый обычный коридор с паркетным полом.
Когда на белёных стенах вспыхнули колпачки электрических канделябров, я различила два ряда дверей и начинавшуюся в конце коридора лестницу. Не хотела разносить грязь по паркету и предпочла снять сапоги. Гаммер последовал моему примеру, а Настя и Вихра пошли в обуви. Старались идти тихо, с опаской трогали ручки. За нами протянулась цепочка влажных следов. Наши с Гаммером носки были ничуть не чище сапог.
Все двери оказались заперты. Только одна подалась. Йозас не обманул. Мы попали в ванную комнату! По центру стояла светло-зелёная фарфоровая ванна с напольным смесителем и ножками в виде звериных лап. Над раковиной в углу возвышалось тяжёлое зеркало в раме из слоновой кости, на полочках лежали белоснежные полотенца, на кованых крючках висели такие же белоснежные халаты. Комната сияла и немножко пугала своей роскошью, однако Настя смело зашагала по золотистой напольной плитке. Её внимание привлекли не ванна
