добавил: – Снова будете протестовать?
– Не буду, – сказал Недозрелов, удивив своего оппонента и испугав отца. – Но есть одно небольшое дополнение: пожизненное заключение брака!
– Как – брака?! Какого брака?! – удивился Один.
– Самого настоящего! – сказал Веня. – С воспитывающим эффектом!
– Да кто же сможет воспитать такого?! – не отступал Один. – Он же отпетый лгун и мошенник!
Пока невесты в зале обсуждали услышанное и увиденное, Фемида, дождавшись своего часа, вскочила с места и побежала к сцене.
– Я! – закричала она. – У меня все права! Это мой гражданский муж, и у нас есть общее дитя!
Она встала рядом с Локи и взяла его за руку. Теперь в правой руке у неё были весы, а левой она крепко сжимала запястье бога обмана, словно приковав его наручником.
– Готов понести наказание! – сказал Локи, смиренно потупив взор.
– Пусть будет так! – провозгласил Спящий, и зал взорвался аплодисментами.
Только Один и другие асгардцы были не в восторге от такого положения дел, но спорить с Создателем не самое разумное решение. Фемида окинула взглядом сцену, разыскивая Пашт. Сейчас бы ведущей конкурса вмешаться и остановить турнир, но зеленоглазой брюнетки нигде не было видно. В пылу развернувшегося процесса защиты, организованного Веней, никто даже не обратил внимания на чёрную кошку, быстро юркнувшую под кресла первого ряда трибун.
– Предлагаю объявить о завершении турнира! – сказала Фемида, решив действовать сама.
– Без последнего испытания?! А как же демонстрация силы и ловкости? – спросил Один.
– Ловкость он уже продемонстрировал, – вклинился Локи, желая защитить сына.
– Да, я уж понял: ловкач тот ещё, – усмехнулся Один и с поклоном прошептал, обращаясь к Спящему: – Это способ проверить силу Закона и, возможно, усовершенствовать её, если что!
И когда Создатель богов, задумчиво и как-то очень хитро взглянув на верховного аса, кивнул в ответ, Один обернулся к залу и провозгласил, протянув вперёд руки, словно дирижёр:
– И разве народ не желает увидеть это потрясающее зрелище?! А?
Это была провокация: ведь народ всегда жаждет хлеба и зрелищ. Правда, здесь порядок получения удовольствий нарушался: зрелища оказались в приоритете, но на хлеб тоже можно было надеяться, даже на хлеб с маслом или красной икрой, ведь заключение брака обычно сопровождалось пиром.
– Бой! Бой! Бой! Бой! Бой! Бой! Бой! Бой! – заскандировали невесты, словно перечисляли мальчиков на английском языке.
«Боев» действительно насчитывалось несколько: в смысле, Один был не один, а с компанией, готовящейся к сражению, а к Вене быстро подтянулись стекавшиеся к сцене разгильдяи. Вместо того чтобы оценить силы противника и продумать стратегию боя, Недозрелов первым делом ещё раз глянул в королевскую ложу. Принцесса по-прежнему была там, но её образ казался каким-то неестественным, словно голографическим, слегка подрагивая во время порывов ветра. Да, это морок! На сердце у Вени стало тревожно и зябко: вдруг с Замзагул что-то случилось?! Может быть, ей нужна помощь?! Вене хотелось со всех ног броситься на поиски своей возлюбленной, но уклониться от поединка после одобрения этого действа самим Спящим было невозможно.
***
Незадолго до этого принцесса, упавшая без чувств после брачного ритуала, связавшего брачными узами судьбы Хель и Зомбуша, очнулась от приятного раскатистого звука и, открыв глаза, увидела чёрную кошку, сидевшую у неё на груди. От кошки исходило приятное тепло, быстро прогнавшее липкую слабость и головокружение.
– Что с ним? – тихо прошептала Замзагул, имея в виду Веню.
– Пока всё в порядке, – промурлыкала Пашт, – но опасность сохраняется.
– У меня есть идея! Помоги мне встать! – сказала принцесса.
Вскоре они уже были во дворце. У развилки двух коридоров Замзагул остановилась и сказала, обращаясь к сидевшей у неё на плече кошке:
– Ты заблокируешь колодец, а я свяжусь кое с кем.
Они помчались по разным ответвлениям: Замзагул – в свои покои, а Пашт – в покои советника. Расчёт принцессы был прост: если заблокировать колодец, через который Апалал вступил в контакт со Спящим, связь их ослабеет и Апалал сможет контролировать своё тело и действовать. Пашт должна была справиться с этой задачей, как никто другой. Она была самым заинтересованным лицом и могла горы свернуть, чтобы освободить своего возлюбленного.
Сама же Замзагул собиралась провернуть замечательную авантюру, достойную самого Локи (кажется, бог обмана и коварства уже успел дурно повлиять на неё). При мысли об этом принцесса усмехнулась и разожгла огонь в очаге, выдохнув клокочущее пламя. Драконы её рода передавали свои послания с помощью стихии огня. После нескольких бесплодных попыток её зов долетел туда, где в роскошных покоях, расположенных в лучшем квартале Асгарда, тоже горел очаг и другая женщина, тоже не отрывая глаз, смотрела на пляшущие языки пламени тщетно дожидаясь любимого.
***
Демонстрация силы и ловкости оказалась на редкость зрелищным мероприятием. Вопреки ожиданиям Одина, юрлыцарь принцессы, хотя и не имел почти никаких навыков ведения боя, тем не менее, обладал нечеловечески быстрой реакцией, и от каждого взмаха его меча исходила такая волна силы, что даже без должной меткости и мастерства удары были очень ощутимыми, хотя и не наносили, как сказали бы юристы, тяжкого вреда здоровью. Кажется, Веннинг и здесь тщательно соблюдал закон, стремясь не уничтожить противника, а отбить у него желание драться, причём в самом прямом смысле этого слова, используя меч не как колюще-режущий предмет, а как дубину. «Тоже вариант» – подумал Один, пару раз уже получивший по спине и чуть ниже сперва круглым навершием, а потом лезвием, развернутым плашмя. С точки зрения верховного аса, такая тактика боя была неприемлема, но, может, у юрлыцарей так принято?
Обычно Одину помогали в бою верные вороны Хугин и Мунин, становившиеся дополнительными глазами, а, если понадобится, то применяли острые клювы, но сейчас все карты спутал разноцветный попугай. Хугин и Мунин вились вокруг него, начисто забыв о хозяине.
Вся надежда теперь была на могущественное и страшное оружие Одина – копьё Судьбы. С его помощью он выбирал участь воинов на поле битвы: кого-то мог защитить, кого-то уничтожить. Это оружие не разрубали мечи, а топоры и дубины тоже не могли причинить вред этому зачарованному предмету, но и разбить эфемерный меч Закона с помощью копья тоже не удалось. Тогда, улучив момент, Один швырнул копьё в юрлыцаря. Мир будто замер в это мгновение, потому что, пока копьё летит, судьба не определена и всё может измениться. Один никогда
