передам их представителю власти.
Вилка в ее руке звякнула об край тарелки.
— Как это «передадите»? — удивленно вскинув брови, переспросила капитан.
Я усмехнулся и развел руками.
— Речь ведь идет о спасении многих жизней, Антонина Владиславовна, — начал пояснения я. — Понимаете, одно дело продавать какому-то роду защиту от магии. Дворянам вполне по силам оплатить и мою работу, и ингредиенты. В таком случае мы вступаем во взаимовыгодную сделку. Но как я могу требовать денег за то, чтобы спасти жителей Российской Империи? Разве я стану отказывать в помощи тем, кто попал в беду и не может себе позволить нанять чародея?
— Но вы берете огромные деньги за лечение…
— И беру их только с тех, кто может мне заплатить, Антонина Владиславовна, — кивком подтвердил я. — Даже обелиски, защищающие кладбища от подъема мертвецов — это прерогатива правящего дома. В их обязанности входит обеспечение безопасности таких объектов. И для страны в данном случае не важно, как именно будет обеспечена эта безопасность — самими Романовыми или нанятым для этого специалистом.
— Но лечение масс не входит в это понятие? — уточнила Жданова.
— Не входит, — подтвердил я. — Одно дело заменить работу магов смерти артефактами, и другое — спасать жизни. Я не собираюсь наживаться на чьем-то горе, Антонина Владиславовна. Я хочу, чтобы моя страна процветала. И если так вышло, что кроме меня этого сделать некому, то не вижу повода стесняться говорить об этом открыто. Никто в Российской Империи не способен спасти тысячи жизней. Иначе бы это уже было сделано.
— Но вы можете, — кивнула капитан.
— Могу, — улыбнулся я. — А потому передам вам всю необходимую документацию, когда мы закончим.
— Вы невероятно благородный человек, Иван Владимирович, — с искренним уважением и легким налетом грусти произнесла собеседница.
Я спокойно кивнул, возвращаясь к еде. Добавлять что-либо к уже сказанному было лишним.
Вопрос наследия, которое я оставлю после себя, никуда не исчез. И теперь, когда мне пришла в голову эта идея, я буду понемногу менять мир с помощью магии. Да, всех не спасу, но даже за несколько лет работы артефактов счет поправившихся людей перейдет на миллионы.
А это слишком большое число, чтобы требовать деньги. Я не торгую жизнями людей. Тем более — своих же сограждан. И это не говоря о том, что после устроенной демонстрации моих возможностей в случае отказа Виктор Константинович может публично поделиться новостью, что мне не жаль жителей Российской Империи.
Моровы жили в Российской Империи и будут жить после меня. Репутация рода, с помощью которой я так прекрасно устроился в этом мире, помогала мне с самого начала. И мой долг сделать так, чтобы эта репутация помогала следующим поколениям Моровых.
А потому я обязан сделать все, что от меня зависит, чтобы их положение было максимально комфортным.
* * *
Кремль, покои правящей семьи.
— Каков наглец, — то ли восхищенно, то ли возмущенно произнес Виктор Константинович, читая доклад капитана Службы Имперской Безопасности.
Жданова передала содержание диалога, не забыв упомянуть и о том, что сама все рассказала Морову. Но это как раз государь и не осуждал. Антонину Владиславовну не просто так выбрали для контакта с Иваном Владимировичем. Уже устоявшаяся связь между этой парой была беспрецедентной — даже метившему в тести Большакову не снился столь тесный тандем.
Моров вообще с людьми сходился откровенно плохо. Его словно бы не интересовало общество. При этом Иван Владимирович не отказывал в помощи никому, кто бы к нему ни обращался. И свою дружину исцелял, и дам из светского общества, и бывших военных, с которыми его знакомили.
Как бы ни пытался Солнцев въехать в рай на плечах Морова, Иван Владимирович поддерживал с ним чисто деловые отношения. Еще Завьялова пользовалась некоторым уважением со стороны Морова. Не ее супруг, а сама Евгения Андреевна, которую он не только слегка омолодил, но теперь еще и от смерти спас.
Остальным приходилось довольствоваться весьма высоким ценником за услуги Морова. И снижать свои запросы Иван Владимирович не собирался, несмотря на то, что тот же Большаков намеревался подложить под Морова собственную дочурку.
— Папа? — приподняла бровь ее императорское высочество. — Что-то случилось?
— Случилось, дорогая, — подтвердил государь, откладывая документы и протягивая руку к чашке с кофе. — Моров продолжает свое черное дело.
— Что на этот раз? — уточнила дочь, бросая взгляд на золотой цветок, установленный в комнате.
С подарком она старалась не расставаться. И хотя была еще молода, однако одно только присутствие омолаживающего артефакта делало ее куда более уверенной в себе. Матушка, хоть и не показывала вида, сильно завидовала дочери. В отличие от наследницы престола, ее императорское величество очень бы хотела себе такой же цветок.
— Мало ему было того, что у нас половина дворянок спит и видит, как становятся первостатейными красавицами, так теперь Иван Владимирович решил всем показать, что он святее всех святых вместе взятых, — с усмешкой произнес государь. — Он безвозмездно передал нам чертежи для артефактов массового исцеления.
Брови Варвары Викторовны приподнялись.
— Почему безвозмездно?
— Проявляет заботу о наших подданных, — вставила императрица, потягивая свой зеленый чай. — Пока вы с отцом решаете проблемы благородных, Моров решил зайти с другой стороны. Сперва продемонстрировал, как может лечить всех и каждого, заставив тем самым твоего отца обратиться с просьбой о создании артефактов, а потом подарил их, не попросив ничего взамен.
— А главное, все так совпало, что иначе и быть не могло, — заметил Виктор Константинович. — Он уже продал нам обелиски для моргов. Если бы не мы обратились к Морову за этим массовым исцелением, это сделали бы другие дворяне. И, как ты понимаешь, Варя, Иван Владимирович и им бы не отказал.
— И чем же это плохо? — уточнила ее императорское высочество. — Казна сэкономила огромные деньги, подданные получат исцеление такого уровня, о котором и благородные не могли и мечтать. Как мне кажется, все в выигрыше.
— Потому что он заставил Романовых просить о помощи, а потом отказался принять оплату, — с готовностью пояснила мать. — То есть мало того что выставил нас неспособными защитить собственное население слабаками, так еще и благородно не стал брать с нас за это денег. Прикрывшись заботой о подданных Российской Империи, он подчеркнул, что Моров-то заботится, а вот правящий род — нет.
Варвара Викторовна
