ездили, забирали меня оттуда и привозили к себе. А я из леса носила в баню, код-то я знаю от ворот, мальчик мой больно самовлюбленный был, свою дату рождения поставил. Только дверь эта чертова скрипит…
— А как вы погреб этот сделали, — удивленно спросил Саша, — чтобы Павлецкий не знал?
— Так он же не от мира сего! Весь в фантазиях своих. Все пишет-пишет, напевает. А в быту — полный ноль! Я и посоветовала Сережу. Он на стройке сам работал много лет. Он координировал процесс, сам прораба нанял, давал задания, платил. Ян этого вообще не касался. Вот он и не знал, что у него имеется подпольная лаборатория на участке.
— Я, увидев вас в белом халате, так и поняла, что это вас он видел возле бани, — похвасталась я. — То есть не сразу, конечно. Я не могла сопоставить по датам. А оказывается, вы почти каждый день были в деревне.
— Все правильно, увидел меня, понял, что это ему не померещилось, нашел лабораторию в подполе. Не сразу, конечно, вначале на девку свою думал, которая на конях скакала…
— А на кладбище он тоже вас видел?
— Ну конечно, не призрак же! Мне надо было знать, надолго он туда пошел, успею ли я… Но потом поймал он меня все-таки. И поставил условие, что я это все прекращаю, и он сдает меня в интернат, а если нет, то заложит меня ментам.
— И когда он внес аванс за ваше проживание в интернате «Рассвет», вы поняли, что действовать нужно быстро. А как вы Макарова к суициду подтолкнули?
— Не пришлось подталкивать! Он сам в петлю полез от безысходности. Но в решающий момент струсил, слез…
— Но вы убедили его вернуться на стол. Скорее всего, чаек в этом участвовал, да? Чтобы стал более внушаем? А там уже и толкнуть можно, тут силы много не надо. Лишь бы сам в петлю голову сунул.
— Умная девочка. Не зря я тебя убить хотела.
— Ну, вначале только угрожающие записки подбрасывали… А уж когда я не вняла, так сказать…
Она смотрела непонимающе.
— Девочка, я никогда никому не угрожаю, а сразу устраняю. Если мне человек неугоден, какие-то записки — пустая трата времени, да еще и можно выдать себя.
— Да? — Странно. Кто мне записку подкинул? Видимо, Алена. Не могла никак совладать со своей ревностью.
— Но ничего тебя не берет! — продолжала сокрушаться старая. — Ни отравленный йогурт, ни отравленные оладьи, — в этот момент Элла победно воззрилась на меня, мол, я тебя от смерти спасла! — ни иглы в пирогах, ни дорогущие китайские вазы!
— А ремонт в комнате затеяли не просто так, да?
— Ну я же видела, что ты что-то вынюхиваешь! Ой… ну или ты, — посмотрела она на сестру. — И Сережа жаловался, что видел, как к нему в компьютер залезала. И в кабинете Яна заставали ее. Всюду свой нос сунуть надо!
— А комнату зачем обыскали мою, в смысле Наташину?
— Потому что Сережа пожаловался, что пропали копии некоторых документов. Копии — не оригиналы, с одной стороны не страшно, но в руках врага… В общем, в твоей любимой комнате я ничего не нашла и подумала, вдруг с собой возишь…
— А зачем снимок подделали? — спросила Элла. — Тот, где Павлецкий с Макаровым.
— Ну как же? Сережа-то не был фанатом. И не был другом ему. Ни одного общего снимка нет. А когда мы фонд придумали, то решили, что так лучше. То есть он придумал… Пусть будут общие фото. Тогда ни у кого вопросов не возникнет, с чего вдруг какой-то посторонний человек учредил фонд имени рэпера. Себя-то я не хотела вплетать. Я официально нигде не числюсь.
— Ну да, вы только идейный вдохновитель, — хмыкнул Саша. — Я вот что думаю. Вы говорите «мы», «мы придумали», «мы решили», а еще раньше говорили «он придумал, заставил», но на самом деле это вы стоите за всем. Это вы соркестрировали все эти события. Просто потому что, когда я поставил себя на место Макарова, я понял, что когда мне предлагают стать организатором убийства, самому войти в контакт с исполнителем, через которого на меня потом, если что пойдет не так, смогут выйти и засадить надолго, я бы что-то потребовал взамен. Вот вы это ему и дали — фонд. Вы пообещали, что он будет здесь жить, распоряжаться деньгами Павлецкого наравне с вами, а чтобы ни у кого не возникло вопросов, он якобы учредитель фонда, продвигает его творчество в массы, а также ищет новые таланты среди поклонников. Все красиво и высоконравственно. А еще вы пообещали, что много будет девочек приезжать в этот дом. Для него вы и придумали эти съезды с проживанием. Может, и вы подсказали рецептуру изменить, а? — подмигнул он бабке. — Своим подружкам побоялись такое дать, они бы кони двинули, а молодые выдержат. Жалко, что не все. У Медведевой были проблемы с сердцем, но вы этого не знали. А так — целое непаханое поле восторженных девиц, которые остаются на все выходные с озабоченным маньяком под одной крышей, сплоченные одной идеей — выступление якобы в честь их кумира. Вы именно так преподнесли ему ваше будущее партнерство, и такой жизни он уже не смог отказать. Наверно, и чаем изначально только вы и занимались, его просто попросили сделать подпол, не объясняя ничего. А вот при заказе убийства внука уже и подпольным цехом поделились. Чтобы он видел своими глазами то, что в итоге получит.
Она смотрела не него долго, пристально, и каждую секунду ее взгляд менялся. С недовольного все ближе и ближе к яросто-ненавидящему.
— «Алиэкспресс», — сказала она. — Я заказывала чай в упаковках на «Алиэкспресс».
И все стало ясно.
Мы поговорили с оперативниками, которые приезжали в дом Павлецкого. «Мало ли, что она вам сказала! А где доказательства? Может, она пошутила?» — примерно так нас приняли, кстати, не очень ласковой интонацией. Пришлось напрягать дядю Мишу. Он связался со следователем, ведущим дело Павлецкого. Сверху, надо сказать, действительно был приказ не очень-то прикладывать усилия, но когда СМИ все чаще и чаще стали намекать на заказ от правительства, от следователя вдруг резко потребовали результатов. А тогда дело было пущено на самотек, и много возможностей уже утекло сквозь пальцы. Все знают, что опрос свидетелей в течение суток и опрос их же через годы, а уж тем паче поиск этих свидетелей — большая разница. Дело уже было приостановлено за неимением лица, которого можно привлечь, и вот через четыре года появился лучик в лице
