поздравить и о доверенности договориться.
«Сложно общаться с молодым поколением, у них другой темп», — подумал я.
— А может в мужские игры поиграем?
— Кто кого перепьет — твои мужские игры?
— Хорошо, внучок, давай поиграем в мальчиковые игры, — я достал из ящика травмат.
— Вон шары висят, давай на спор, твои красные, мои зеленые, кто больше выбьет. Здесь метра 4-е, промазать трудно. Если я, то ты пойдешь мне погреб разбирать, а если ты — тогда все возможно. Слово.
— Клёво, давай, дед, ты первый, вдруг прицел сбит.
Я надел свою ковидную маску, пистолет привычно лег на ладонь. Бах, одним зеленым шаром стало меньше, внучок попал тоже, к концу первой обоймы счет был 5 — 4 в мою пользу. Я видел, что внучка немного повело от закаченного в шары газа. Теперь в пистолете была новая обойма, надо было переходить по законам жанра к кульминации.
— Хочешь, тебе расскажу одну притчу, которую, конечно, не я сам придумал, так что без претензий.
Лежал в кроватке малыш, когда у него падала игрушка или что-то ему было нужно, он орал во всё своё маленькое горло. Тогда над ним появлялись боги и давали ему игрушку, или что-то ещё интересное. Из маленького он вырос в большого малыша, боги оказались простыми родителями, но по-прежнему старались дать ему всё, что он хотел.
Другой малыш, когда ему что-то было нужно, не орал во всё своё маленькое горло, а старался перевернуться на животик, самому подползти к игрушке или встать на свои маленькие ножки, чтобы скорее рассмотреть и понять окружающий мир.
Так вот, из первого вырос говнюк, который считал, что ему все обязаны, а из второго вырос человек, который не считал зазорным всё делать сам и всегда был готов помочь своим родителям.
Вот ты и есть избалованный говнюк, на стреляй, ещё не все шары сбиты.
Внучок нервно выстрелил и промазал, а я сбил последние шары. Я уже видел, что внучок хорошо раскипятился, а он понял, что его дед совсем не Дед Мороз, и мечта получить заветную доверенность на машину тает как облачко на небосклоне.
— Сам ты гад, дед, я про твои дела кое-что слышал, как ты дорогу переходил другим и про себя не забывал. Таких как ты надо истреблять как ядовитых пауков.
— Пауков я тоже не люблю, а вот бахвалиться, что можешь разделаться с кем-то, не стоит, отнять жизнь не легко, да ты и холостым в человека выстрелить не сможешь!
Внучок нервно кусал губы, но вид имел решительный. Вот таким он мне нравился.
— В пистолете остались холостые патроны, — я демонстративно выстрелил в зеркало, — на вот пистолет, выстрели для тренировки в деда, которого нужно истребить как паука.
Я спокойно снял маску, подошел к лестнице, которая круто спускалась на первый этаж. Специально для камеры, театрально поднял вверх руки и…, тут восстала моя противная натура. Я чувствовал, что готов сделать то, что задумал — красиво уйти из опостылевшей жизни с помощью какого-нибудь никчемного человека, но понял, что на фу-фу подставляю своего дорогого внучка.
— Постой, — крикнул я, — кажется, по рассеянности я мог впихнуть в обойму вместо холостых боевые патроны. Давай проверим, зачем тебе потом чалится в тюряге, да ещё по нелепой случайности. Поговорим миром и разбежимся, тем более праздник, Новый год, — попробовал я соблазнить его.
— Ты меня достал, дед. Я тебя ненавижу, твою наглую морду, твои шутки про педиков. Давай пиши доверенность, дальше я буду решать.
Видно, мозги у моего внучка совсем переклинило, то ли от газовой химии, то ли он хотел выглядеть по киношному круто. Хотел нагнать на меня страху, но ошибся. Никому никакими угрозами меня нельзя заставить делать то, что я не хочу. Я давно перестал бояться за себя, теперь я испугался за свихнувшегося внучка.
— Послушай, мне немного осталось, с таким сердцем долго не протяну. Всё у тебя будет, только веди себя по-человечески. Если мало у нас с тобой было хороших минут, то я один в этом виноват, прости.
— Да плевал я на тебя, дед. Подохнешь, никто плакать не будет.
Я вздохнул, это перебор, к сожалению, по неопытности он сильно верит в свою безнаказанность.
— Давай, стреляй, — игры кончились.
Я должен быстро решить, как помочь своему внуку не подставиться под тюремный срок, — «сначала нужно выйти из зоны видимости лестничной камеры, пусть потом врёт следователю свои отмазки про самозащиту.» Я сделал шаг ему навстречу, распахнув руки для примиряющего объятия.
В этот момент, испугавшись моего движения, внучок нажал на спусковой крючок, и я понял, что на этот раз он попал куда надо, тело вдруг стало почти невесомым. Меня закрутило, откинуло назад, и я услышал, как застучали вниз его шаги по ступенькам.
Капитан полиции Мотыльков Аркадий Палыч, поджарый, как хорошая гончая, дежуривший в утро нового года по убойному отделу, вилял хвостом, то есть коротал время, подначивая своего следователя — криминалиста Юльку по поводу черезчур дерзких терпил, которым надо всё и сразу, прямо как родному начальству. Только он вспомнил про начальство, как оно вошло в кабинет и по недоброму выражению лица, стало понятно, что оно принесло плохие вести.
— Борю Хмурого нашли в его доме убитым. Звонила женщина, которая у него убирается, она в панике, ничего вразумительного сказать не может.
Мотыльков вспомнил эту хорошо известную в узких кругах личность — Борю Хмурого или по паспорту Бориса Семеновича Морозова. Его дом и ворота с вензелем «БХ» местная шпана, да и полиция обходили стороной.
— Он давно, вроде, отошел от дел, — сказал капитан.
— Отошёл он в мир иной, а убивать не дано, ни по делу, ни без дела, так учит уголовный кодекс. Давайте быстро туда. -
Вернувшись к вечеру в отдел, капитан сразу пошёл докладывать начальству обо всём, что его группе удалось собрать по данному делу.
«Важно было привести женщину, которая нашла тело Морозова, его экономку, в чувство. После того, как она дала показания, удалось установить местонахождение записывающей аппаратуры и просмотреть последние видеозаписи.
По записям с камер наблюдения, можно сказать, что в основе инцидента — бытовуха. В тот вечер в доме находилось два человека, что-то хозяин дома не поделил со своим родственником — внуком. Момент выстрела не попал на камеру, но похоже Морозов был на взводе, когда пошел в сторону внука тот выстрелил из переделанного под боевые патроны травматического пистолета. Пистолет зарегистрирован на Морозова. Внук сразу сбежал. Рана оказалась не тяжёлой, Морозов смог добрался до своего кресла
