сохраняя, впрочем, холод в глазах.
— Не поделишься? — спросил Ромодановский.
— Пока рано.
— То есть, лейб-егеря оказались пустой затеей?
— Ну почему же пустой? Мы с иезуитами договаривались о том, что они сдают нам Речь Посполитую за нашу поддержку. Они этого не сделали. Да, формально они закрыли все свои представительства там и учебные заведения. Передав их другим орденам. Но это — формально. Фактически их присутствие осталось все таким же внушительным, если не усилилось.
— И что?
— Лейб-егерям нужно тренироваться, — пожал плечами царевич. — Почему не на них? Без всякой задней мысли. Науки ради. В конце концов они официально оттуда ушли, о чем нам и сообщили. Так что, все, кого мы там ликвидируем, к ним отношения иметь не будут. Не так ли?
Царь хмыкнул и решил сменить тему:
— Что там с ханом решилось?
— Ничего. Он и рад бы виновников сдать, да не может. Просто не имеет для этого достаточно влияния и военной силы. Попытайся он подобное сделать — кланы в его державе просто поднимут восстания.
— То есть, будет война? — нахмурился Петр Алексеевич. — Их выходка должна быть наказана, но воевать… нужно ли?
— Сам не хочу.
— Но придется?
— Насколько я знаю сейчас за нашими поступками в этом конфликте наблюдают все в округе. От османов и персов до китайцев. Ну и у нас башкиры с калмыками. Ситуация всем понятна. И собственно вопрос лишь в том — спустим мы эту выходку или нет. Если спустим, то покажем всем остальным нашу слабость. И получим целый каскад проблем по границе от Тихого океана до Каспия и дальше. Тот же Кавказ не самый спокойный регион. Или ты думаешь я просто ТАК обошелся с людьми Игната Некрасова? Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя.
— Эх… грехи наши тяжкие… — покачал головой Петр. — Ты можешь придумать, как нам эту войну избежать?
— Выманить и взять виновников с последующей публичной казнью.
— А они такие дурные? — усмехнулся Ромодановский.
— Придется подумать над наживкой. Достаточно вкусной и завлекательной для того, чтобы они решились. Как на рыбалке. Возможно даже прикормить немного.
— Прикормить? Людей то не жалко?
— Жалко. Но иначе людей еще больше погибнет.
— Я слышал ты предложил черкесам деньги за головы людей Некрасова. Это так? — поинтересовался Федор Юрьевич.
— Да.
— Может и за этих ухарей объявить награду? Чтобы свои принесли.
— Посмотрим.
— Вижу, что ты не хочешь. Почему? — спросил царь.
— Не та ситуация. Да и кто на это пойдет? Эти люди лидеры, окруженные лично преданными соратниками. Кто решится взять эту награду? Только конкуренты, за которыми стоит сопоставимо воинов. А это маленькая внутренняя усобица. Сколько нам нужно заплатить за то, чтобы это началось? Рискну предположить, что нам проще и дешевле с ними войну затеять.
— Эта война будет проклятьем для нас. — мрачно произнес Ромодановский.
— Думаешь проиграем? — спросил Василий Голицын.
— Кому? Им? Ты шутишь? Нет, конечно. Тут в другом дело. У нас и с башкирами да калмыками беды частые. Тревожно там. А если сунемся к этим, то удвоим свои беды. Ибо там ни рек, ни озер с пресной водой практически нет. Одна степь, которую летом выжигает солнце, а зимой лютыми ледяными ветрами продувает. Там нет ничего, кроме их кочевий. Но разбив их мы будем вынуждены взять их под свою руку. И защищать. А как это делать? Одно сплошное разорение. Нам и калмыки с башкирами в убыток. Разве что сами на нас в набеги не ходят, отчего есть какой-то смысл. Теперь еще и эти. Скуют они нас по рукам и ногам. И толку никакого, ибо с их набегов мы ущерба особого не испытываем. Там ведь все равно в пограничье нет ничего. Другие кочевники да казаки. Эти и сами справятся.
— Да… — покивал Петр Алексеевич. — Война эта выходит сущей дрянью. Ввяжешься в нее — убытки. Плюнешь — тоже. Проклятье! Хотел бы я подержать за горло того человека, что все это устроил…
— Или людей, — буркнул царевич. — Впрочем, у меня есть кое-какое решение. Я калмыков с башкирами сейчас вовлекаю в производство товарной шерсти и еды. Не Бог весть что, но себя они точно окупят. А те земли? А почему не тоже самое им поручить? Только вопрос защиты стоит остро. Это да. И тут ничего не возразишь.
— Сынок, я все понимаю, шерсть нужна. Но ты уж попробуй как-нибудь эту гнилую историю как-то без войны разрешить. Там ведь можно годами в ней вариться.
— Ну это ты хватил, отец. Годами. Орда эта ныне не разваливается как держава только потому, что ее птицы засрали. Если хорошо ударить, то местные лидеры сами прибегут мириться.
— Ты иди — ударь их. Али думаешь, что пойдут на генеральное сражение? — недовольно заметил Ромодановский. — Особенно если прознают, что у нас войско слишком сильное вышло.
— Велика степь, а отступать некуда. Или думаешь, что они бросят свои стада? А питаться они потом чем будут? Нам же с ними возиться даже и не потребуется. Просто привлечем калмыков с башкирами. Оно охотно все будут угонять, пока мы обеспечивать им военное прикрытие. А стада медленные. Куда они убегут? Начнем терзать их — сами на бой выйдут.
— Постарайся как-то решить без войны. — с нажимом вновь произнес царь.
— Постараюсь. — серьезно ответил Алексей. — Но к войне там все одно нужно готовиться.
— Готовься. Но постарайся ее избежать. По твоей ведь неосторожности все заварилось. Если бы дурью не маялся со своими верховыми прогулками, то ничего бы не случилось.
— Случилось бы, отец, случилось. Допрос показал — те ухари собирались напасть на нас во время береговой стоянки. Ночью. Кровью они, конечно, умылись бы. Но нападение так или иначе состоялось бы. А значит — все это никак избежать было нельзя.
— А поездка твоя? На кой бес ты вообще в ту глушь отправился? Ладно. Разбирайся. Можешь делать все что угодно. Просто не доводи до войны.
— Если быть предельно честным, то война там и так идет. Уже несколько десятилетий. Или ты думаешь, что ежегодные набеги — это не война? И каждый такой набег, на который мы не отвечаем, портит нашу репутацию.
— Это
