Ага! Вот! Нашел! Не пойму, брат, но ты чем-то успел так насолить мессиру Гуго де Биго, что тот даже приказал тебя убить любой ценой…
Филипп открыл рот от удивления. Его?! Взять, да и убить?! За что?! Он и в глаза-то этого мессира Гуго де Биго не видывал, да и если слышал о нем, то так, вскользь, что, мол, есть такой знатный нормандец, коннетабль Англии…
– Вообще нет слов… – Ошарашенно произнес он вслух. – Может, это Арнульф врет, а?..
– Похоже, что не врет… – ответил машинально Гильом. – Тут приписано, что после беседы мэтр Жан применил к нему контрольное испытание, так сказать, способ отделить козлищ от агнцев. Англичанин не врал и ничего лишнего не прибавил. Жану я верю, как тебе и самому себе. Понял?..
Филипп молча кивнул головой.
Гильом встал и несколько раз прошел по комнате. Наконец, что-то придумав и осмыслив прочитанное, он подошел к Филиппу и сказал:
– Кстати, помнишь то ночное нападение? Это, как я понял, организовал этот мерзавец. А сорвалось оно, тут написано, из-за того, что Гуго де Биго лично приехал и в последний момент изменил план, приказав убрать помимо меня, еще и тебя, де Леви… – Гильом обнял друга. – Так что выходит, что я тебе обязан своей жизнью! Не будь план изменен, ты бы не вскочил и не прикончил этих злодеев. Вот как!..
Филипп понял, что теперь он обязан спешно известить Сугерия.
– Нам надо спешно известить обо всем этом его величество и Сугерия. – произнес он, смотря в глаза Клитону.
– Ну, о короле я не спорю, он обязан знать обо всем, что творится в его королевстве. – Согласился с его предложением Гильом. – Но, прости, Сугерий то тут причем? Он, всего лишь аббат Сен-Дени, даже не архиепископ или, хотя бы, епископ, как твой отец, к примеру! Слушай! – Гильома осенила одна мысль, – Напиши-ка отцу письмо, может, это он в молодости наступил на хвост нашему милейшему де Биго? Я лично не удивлюсь, если все будет именно так, как я и подумал. Как я слыхивал, твой отец был еще тот герой! – Гильом уважительно поклонился Филиппу. – Один его рейд на поле Бремюля чего стоит! Именно он, если не ошибаюсь, вынес на руках тело убитого де Шомона?..
Филипп смутился и молча закивал головой, признавая правоту слов графа.
Гильом присел рядом с ним, налил вина по кубкам, протянул один из них Филиппу и молча выпил, вытер губы, встал, прошелся снова по комнате и сказал:
– Завтра, нет, уже сегодня поутру прикажу, для начала, на кол подлеца надеть… – он в задумчивости подпер кулаком подбородок и прибавил. – Потом, колесую и четвертую его труп и разошлю части по всей Фландрии…
– Сугерия надо, прежде всего, поставить в известность, а уж потом, с его согласия, что-либо делать с Арнульфом…
Гильом навис над ним, вперяясь взглядом:
– Ну, почему ты такой упертый?! А? И зачем мне сдался твой монах Сугерий?..
Филипп схватил его за шею, притянул его ухо к себе и тихо сказал:
– Потому, мой граф и друг, что без него в королевстве даже прыщ не вскочит. Он – глава тайной службы его величества…
Гильом плюхнулся на стул возле него и, хлопая глазами, окаменел. Он медленно пришел в себя после услышанного, как-то странно посмотрел на Филиппа и спросил, глядя ему в глаза:
– Надеюсь, это не он заставил тебя стать моим другом?
Филипп внутренне ожидал этого вопроса. Сейчас в его душе все переворачивалось, борясь между совестью и реальным положением дел. Выходило, что именно Сугерий заставил его подружиться с Клитоном, но, встретившись с молодым герцогом, Филипп по настоящему привязался и подружился с ним, таким же, как и он, молодым, открытым и честным. Поэтому, он выбрал наименьшее из зол – немного соврать во имя дружбы, реальной и крепкой.
– Нет, он мне не приказывал… – ответил он, опасаясь, что Гильом спросит его: может, он тебя просил…
Гильом выдохнул с облегчением и, обняв друга, произнес, едва скрывая свои эмоции:
– Прости, брат, что усомнился на мгновение в тебе. Умоляю, прости меня, ради Бога… – он отстранился и снова посмотрел ему в глаза. – Хочешь, я сделаю для тебя все, что ни пожелаешь?..
– Отдай мне этого англичанина… – мрачно произнес Филипп.
– А-а-а, забирай Христа ради… – обрадовано и с нескрываемым облегчением ответил Клитон. – Он теперь твой!.. – граф потянулся, зевнул и перекрестил рот. – Сегодня же поутру отправлю кого-нибудь из местных, им поверят, в города с хартиями коммунальных вольностей. А что касается Гента, завтра приглашу всех эшевенов и магистрат, оденусь как на свадьбу и зачитаю им самолично. Вот их рожи-то вытянутся от неожиданности…
– Тогда, с твоего позволения, я спать пойду, ладно?.. – Филипп и сам замотался, проведя целый день в разъездах, а вечер и ночь в томительных ожиданиях результатов допроса пленника. – Что ни говори, а Жан у тебя просто чудо.
– Чудо в перьях… – засмеялся Гильом. – Спокойной ночи…
ГЛАВА XXII. Победа или смерть – торговаться надоело!
Осткерке. Фландрия. 7 мая 1128г.
Прождав месяц и получив обнадеживающие, но не такие уж феерические, как ожидал Гильом, результаты, граф, уступая требованиям армии и Филиппа де Леви, вывел войска из Гента и скорым маршем направился к восставшему городку Осткерке.
Тьерри де Эльзас, его династический соперник, почти в точности повторил маневр Клитона, даровав коммунальные хартии и дополнительные торговые привилегии городам Арру, Теруану, Брюгге, который он продолжал удерживать за собой, Сент-Омеру, Лиллю и Эру.
Вступать в бесконечную и бессмысленную торговлю свободами не было никакого смысла. Города, почуяв слабину соперников, заняли выжидательную и нейтральную позицию, обсасывая своих щедрых графов и пытаясь выторговать себе еще больше свобод, привилегий и вольностей. Это было налом тупика, а выход из него был только один – открытая и прямая феодальная война, причем, направленная на полное уничтожение противника.
Силы Тьерри значительно превосходили по численности армию Клитона, но были разношерстными и слабо организованными, чего нельзя было сказать о небольшой, но сплоченной, дисциплинированной и мобильной армии Гильома.
Гильом де Ипр, после глиняных горшочков и полосканий горла, поправился и вел в авангарде свою легкую наемную кавалерию, смотревшую ему буквально в рот и беспрекословно исполнявшую любую его волю.
Конные арбалетчики и пересаженные на повозки пехотинцы Жана де Бриенна следовали в хвосте армии, всегда готовые вступить в бой. В этом была немалая заслуга нашего манерного царедворца, проявлявшего на войне поистине неведомые доселе таланты организатора и полководца.
– Если отправимся в
