таз с водой, спросила:
— Чью кровь отстирывать будем?
Эктори вытащила из маленькой сумочки свою форму, протянула библиотекарю.
Тётушка осмотрела золотые и багряные пятна, вылила какую-то жидкость в воду, протянула Эктори перчатки:
— Надевай, о то может и кожа слезть. Ну а потом три.
Эктори опустилась на колени и принялась под чутким надзором тереть испачкавшуюся ткань о рифлёную железную пластину, закреплённую в деревянной раме.
— Не думала, что ты опустишься до уровня прачки, — едко отметила Сабирия. — Разочаровываешь. По слухам ты гораздо интереснее.
Эктори хотела было что-то ответить, оправдаться, но решила, что вампирша не стоит её внимания.
Сабирия продолжила злорадствовать:
— Все деньги моего народа — мои. Я могу надевать новую юбку хоть каждый день. А ты работай, натирай мозоли, страдай.
Эктори вздохнула, стыдясь, за поведение своей спутницы взглянула на тётушку, сняла обувь. Ей хотелось запустить ботинок в лоб болтливый упырице, но тут же ария вспомнила, что у неё всего две пары. Размяв болевшие от долгой ходьбы ноги, заметила, что в тех местах, где ей натёрли туфли, стёрся верхний слой кожи, немного посокрушавшись над этим, продолжила отстирывать пятна.
Развесив мокрый костюм по верёвочкам, Эктори с облегчением стащила перчатки, не пропускавшие ни воду, ни воздух, вздрогнула, увидев свои скрюченные пальцы, сморщившаяся кожа, верхний слой которой просто стёрся от долгой работы. Взвыв от боли, она растянулась на мягкой жёлто-зелёной траве.
Тётушка зашла в дом, пообещала вернуться с чаем.
Сабирия нависла над Эктори:
— Устала? Я тоже устала, пойду пожгру кого-нибудь.
— Не смей, — простонала Эктори, перевернувшись на бок.
Наблюдая, как огромная, зелёная гусеница, ползла по травинке, не выдерживавшей её веса, Эктори почувствовала, что засыпает.
Проснулась она от какого-то угнетающего чувства. Перед ней сверкнуло два красных огонька — глаза вампирши. Она схватила руки Сабирии, сдавливавшие ей горло, устало спросила:
— Ты же знаешь, что у тебя не получится меня задушить?
— А я и не пытаюсь. У тебя такая тоненькая шея, так и хочется сломать, — зловеще скалясь ответила Сабирия.
— Ломают не так, — с безразличием, которому она научилась у Хафэра, отметила Эктори.
Сабирия состроив обиженное личико, пробурчала:
— Ну простите, не знала, — отползла в сторону.
Эктори поднялась, сдерживаясь, чтобы не застонать из-за боли расползшейся от укушенной руки по всему телу, пошла к тётушке, сидевшей в кресле на веранде, стягивавшей разошедшиеся швы на её юбке, попросила:
— Расскажите, пожалуйста, как залатать дырки.
Библиотекарь протянула ей пиджак, указала на табуретку рядом, объяснила:
— Шить здесь не получится, нужно состыковывать нитки, но очень аккуратно, чтобы следа не осталось. Есть одно банальное заклинаньеце: «Р ть м», это сокращение, оно настолько простое, что и полностью проговаривать не нужно, — сунула Эктори набор крючочков, — для удобства, — вернулась к работе над юбкой.
Эктори, немного посмотрев, за тем как работала иглой тётушка, и принялась состыковывать нити, постоянно повторяя про себя: «Р ть м». Сабирия какое-то время кружилась возле неё, а потом заскучав, вылезла через щель в заборе куда-то в другой мир.
* * *
Следующим утром не успела Эктори зайти в кабинет, как на неё налетела Мира, с вопросом:
— Где была?
— По мирам шастала, — поспешила отмахнуться Эктори.
Ария, сонно зевнув, села на своё место. Неожиданно её внимание привлекли аккуратные укороченные перчатки на руках Зингеры, она взглянула на свои руки, выглядящие просто ужасно — неприемлемо для аристократки, улыбнувшись, повела разговор издалека:
— Зингера, а Зингера, ты же мне друг?
— Давай без вот этого вот. Чего хочешь?
— Дай перчаточки, а я тебе потом новые куплю.
Зингера немного подумав, хитро улыбнулась, протянула перчатки со словами:
— Только чур те, на которые я тебе укажу.
Эктори, догадавшись, что её потом заставят дорого заплатить, натянула перчатки, оказавшиеся ей маловатыми.
* * *
За обедом к ним подсела маленькая, смугленькая, миловидная девушка, в синей форме их курса, с ядовито красными аккуратно собранными в косу волосами, которые было бы сложно не заметить даже в пёстрой толпе, но точно не знакомая ни Мире, ни Зингере.
— Да не падёт на вас гнев создателей, — проговорила девушка и потянулась к стакану Эктори. Ария, придвинув сок к себе, буркнула:
— У тебя все деньги твоего народа, вот и иди — покупай, а мы не можем тратить средства на всяких паразитов.
Девушка недовольно цокнула, обратилась к Мире с Зингерой:
— Вот какая она злая, сначала голодом морит, потом пить не даёт. А ещё и обзывается.
Зингера недоверчиво оглядев незнакомку, спросила:
— А ты вообще кто?
— Я? — улыбнулась в предвкушении реакции. — Моё имя Сабирия. Та самая, единственная и неповторимая.
Мира хмыкнула, пододвинула свой чай поближе, покосилась на Эктори, проговорила:
— Интересные у тебя знакомые.
Зингера оценивающе оглядела Сабирию, поинтересовалась:
— Твоя мать — вампирша, а отец кто? Я хочу изучить тебя, дай своей крови? Какую магию знаешь? Ты же в курсе, что у тебя предрасположенность к двум элементам? Интере-есно…
— О нет, я тебе отвечать не буду — не друг ты мне, — ухмыляясь заявила упырица.
* * *
Весь день Сабирия ошивалась вокруг Эктори, пыталась даже выгнать Миру, чтобы на занятиях сидеть с ней, но получила отпор и быстро успокоилась. К концу дня Сабирия заявила:
— Хочу есть, пойду, ужин поймаю.
— Не смей! — возмутилась Эктори.
— А если он сам будет не против? Не могу же я отказать бедолаге, — найдя одно из немногих открывающихся окон, Сабирия выскочила в него.
Мира непонимающе взглянула на Эктори, поинтересовалась, что всё это только-что было. Эктори только пожала плечами, ответив первое, что пришло в голову:
— Элемент Хаоса.
Ход синий: Глава 22: А у Судьбы свои планы
Хафэр, отложил в сторону книгу, поднявшись, пошёл прогуляться по дворцу. Мысли посещавшие его, были очень неприятными…
Нет ничего позорного в том, чтобы встретившись с противником сильнее тебя потерпеть поражение. У него и раньше оставались следы от чужих атак, более успешных, чем его собственные. А потом он научился владеть мечом. Вихрь — хороший меч, кроме него и не нужно было ничего. С ним Корэр больше почти не проигрывал — только брат умудрялся перехватить любой, даже самый замысловатый его удар. Ещё, наверное, отца он бы не победил. Но проиграть упырю! Отвратительной твари, не имеющей права на существование! И
