Что видеть его так же больно, как его не видеть. Но я прекрасно понимала, что все эти слова проще не сделают, напротив, только все усложнят. Пока я об этом думаю, пока мне так больно, лучше оставить все как есть.
— Давай разберемся с тем, что сотворила Эвиль, — сказала я. Облизнула пересохшие губы и поспешно, насколько могла, вышла, прикрыв за собой дверь. Прислонилась к ней спиной в лучших традициях романтических сцен, когда он и она зависли по обе стороны от двери и страдают, вот только Валентайна по ту сторону не было. Он остался за своим столом.
Так близко и так далеко, а меня, в этом самом порыве, привела в себя ректор Эстре. Драконесса вышла из своего кабинета, окутав мое одиночество резким шлейфом своего парфюма и окатив фирменным взглядом свысока. Ее дверь была прямо напротив двери Валентайна, и я подумала, что это очень удобно. Для нее.
Ну вот. Опять я…
— Добрый день, ректор, — сдержанно поздоровалась я, отлепляясь от двери.
— Добрый день, адептка Ларо. Вы пришли или уже уходите? — Ее голос был привычно резким, но каких-то надменных ноток в нем я не услышала.
— Уже ухожу.
По коридору я шла со странным чувством, что ректор смотрит мне в спину, как будто у меня там была точка снайперского прицела, крестик для тира или пресловутая метка Иеххарга. Впрочем, продолжалось это недолго: хлопнула дверь в кабинет Валентайна, и ощущение взгляда между лопаток исчезло. Хотя ощущение странности никуда не делось, мне показалось, или Эстре смотрела на меня по-другому? Без желания смести магией со своего пути во всех смыслах?
Я определенно пересидела взаперти в теле Ленор, если мне уже такое приходит в голову.
В столовой все были на своих местах, Амиры рядом с Люцианом сегодня не наблюдалось, а вот он пристально смотрел на меня. Поэтому я села между Соней и Ярдом, к нему спиной. Абсолютно не удивившись, что несколько девушек из бывшего лагеря Клавы переместились к нам поближе и поглядывают на Соню, будто только и ждут ее знака.
Соня же на них не смотрела вовсе, она смотрела исключительно на меня. Я задрала голову, обожглась о солнечный свет, зажмурилась.
— Мы можем поговорить? — подруга коснулась моего запястья. — Наедине.
— Я поесть хочу, — вместо стеклянной крыши я уткнулась взглядом в тарелку. Обжечься тут можно было разве что ранхом, но я решила пока его не пить, пусть остывает.
— Хорошо. Когда ты поешь.
— Лучше не сегодня.
Ярд перевел изумленный взгляд с меня на нее и обратно, но ничего не спросил. Я же вплотную занялась тем, зачем все на самом деле приходят в столовую утром.
Завтраком.
Глава 22
Лена не хотела с ней разговаривать, и это было очевидно. Когда они так отдалились? Когда стали настолько чужими, что она сама ничего не заметила — никаких перемен в самой лучшей подруге, почти сестре. Настолько, что Лена теперь ни видеть, ни слышать ее не хотела, не хотела не то что простить, даже просто поговорить. Ведь там, на Земле, все было иначе. Ближе их никого не было, Соня могла прийти к ней с чем угодно, как и Лена к ней.
Возможно, все дело было в том, что они почти год провели, ничего не зная друг о друге, в Софии Драконовой и Ленор Ларо. Или в том, что Соня не хотела говорить правду о замужестве с Сезаром — заранее зная, какой будет реакция Лены. Или в том, что она в самом деле ее не узнала. Не увидела, не разглядела в ней совершенно другую девчонку, захватившую ее тело. Хотя тут вообще непонятно, кто чье тело захватил, но эту Ленор Соня уже заочно ненавидела.
За то, что та выкинула!
За то, что все так получилось. За свою ошибку. За то, что теперь между ней и Леной снова стена, которая выросла еще больше, чем из-за недомолвок по поводу Сезара. А между тем как замуж она за него вышла только ради Лены! Только ради ее счастья! Соня смотрела на нее и думала, что она счастлива, счастлива со своим Валентайном, и это грело сердце, даже когда становилось совсем одиноко.
Но нет.
Мало того, что это оказалась Ленор, так еще теперь и Лена вела себя как чужая. Отличное довершение того, что приходится жить с Сезаром и видеть его каждый день! Помня обо всем, что случилось. Помня обо всем, как будто это случилось вчера. Да, он пытался с ней говорить, пытался держать дистанцию, но в его глазах все равно горело это пламя — то самое, которое вспыхнуло в тот злополучный вечер. Сезар смотрел на нее так, словно не мог ею надышаться, а Соня чувствовала, что задыхается от этих взглядов.
Когда-то она бы все отдала за то, чтобы он на нее так смотрел!
Сейчас же дергалась от малейшего жеста в ее сторону, и, когда Сезар это понял, хотя бы перестал к ней тянуться на людях. Слуги считали, что все нормально: все-таки Сезар был принцем, а у венценосных особ редко бывают браки по любви. Фрейлины, которые жили в их доме и сопровождали Соню повсюду (прилипучие, как подружки Клавы, право-слово, но отказаться было нельзя) — и того подавно ничего не замечали. Они вообще были недовольны, что оказались в загородном доме тэрн-ара. Соня случайно подслушала их разговор, появившись у дверей женской гостиной раньше, чем положено.
— Вообще-то я думала, что мы будем жить в Главном дворце, — сообщила Юли, невысокая хрупкая блондинка, которая была среди фрейлин негласным лидером. — Думала, что нас будут приглашать на все балы и приемы…
— Я тоже, — уныло согласилась Кари. Миловидная девушка, самая высокая, даже выше Софии на целую голову. Самая, как ей казалось, адекватная. — А здесь даже не сходишь никуда! Никуда не выедешь. Эта София целыми днями сидит дома или гуляет по парку, даже в город не выбирается. Хоть драконом ори.
— Да я не представляю, как такой можно быть! — подтвердила Ирена, самая старшая, брюнетка с пронзительно-синими глазами. — И это София Драконова! Без нее же ни один бал не обходился, а сейчас сидит сиднем, никого не зовет. Даже родные к ней приезжали всего раз, и то, потому что того требовал этикет!
— Не знаю, девочки, — подвела итог Юли, — но мне кажется,
