словно не оставлял выбора. Его голос звучал пылко, он словно выжидал.
Сигна крепко прижала к груди подушку.
Она могла это сделать. Всего одно слово – и он появится перед ней.
Но что потом? Позволить ему унять покалывание на ее губах? Соединиться с разливающимся внизу живота теплом? Завершат ли они начатое прошлой ночью?
«Порядочные» девушки не хотят того, о чем думала Сигна. У нее имелись свои планы и мечты, а он все перечеркнул одним махом. Она опустила подушку. И собрав всю волю, приняла решение не звать его. Не произносить слова, которые так и норовили сорваться с языка. А вместо этого завернулась в одеяло и закрыла глаза в попытке усмирить свои желания.
Она не сомневалась, что ей приснится он. И на сей раз с нетерпением этого ждала. Я запомню твои слова, просто ответила она.
Он расценил ответ как обещание, его хриплый голос еще долго будет преследовать ее в мечтах, и Сигна поняла, что их мысли схожи. Доброй ночи, Пташка. Ты отлично справляешься.
Сигна не была уверена, что он покинул ее, когда провела рукой по сорочке и поласкала большим пальцем внутреннюю часть бедра, представляя, что это он касается ее. Она предоставила свое тело ночной прохладе, откинув голову назад, словно в его объятия.
И поняла, что едва ли сомкнет глаза.
Глава 32
Сигна уже много лет не праздновала Рождество.
Последний раз это случилось еще при жизни бабушки; они весь декабрь ели мясные пироги и пудинги и украшали елку свечами, фруктами и лентами.
Воспоминания немного размылись, но она помнила хлопья снега за окном и огонь в камине. Помнила запах выпечки, имбирных пряников и апельсинов и слышала, как бабушка читает ей сказки.
Она держалась за эти воспоминания, когда бабушки не стало, скучая по общению, доброте историй и сладостям. Дядя тоже украшал дом, но Сигне не разрешалось подходить к елке из-за страха, что девочка может каким-то образом испортить дерево. Он так же проводил зимние ночи в компании бренди и любовницы, оставляя Сигну одну в ее комнате. Последующие опекуны вообще не старались хоть как-то отпраздновать Рождество, иногда кто-то запекал индейку или наряжал ель, но не было теплоты и ощущения праздника, как при жизни бабушки.
Спустя несколько лет Сигна перестала тосковать по прошлому. Но сейчас, когда наступил декабрь, ностальгия охватила ее с удвоенной силой. Она сидела на верху лестницы и наблюдала, как служанки развешивают венки и гирлянды, украшая поместье к балу, который состоится уже через несколько недель.
Сигна задержалась на кухне, где Перси не давал никому покоя, совершая набеги на кладовые и приставая к поварам, отбирая у них сладости, которыми потом делился с ней и Блайт, настаивая, что сестре нужно поправиться. Потом наблюдала через замерзшие окна за первым снегом. Когда начался снегопад, она направилась прямиком в комнату кузины, помогая той одеться, а потом повела ее и Перси вниз за горячим шоколадом, чтобы отправиться на прогулку.
– Не понимаю, чему ты так радуешься, – сказал Перси, у которого зуб на зуб не попадал от холода. Он слишком привык к жару кухни, а кожа была такой светлой и чувствительной, что нос и уши покраснели от мороза уже спустя пару минут на улице. – Почему мы не можем просто выпить перед камином?
Блайт рассмеялась, уютно кутаясь в шерстяное платье и толстую накидку с зеленым бархатным капюшоном, натянутым на голову. Ее смех напомнил Сигне звон церковных колоколов: бодрящий, и успокаивающий, и прекрасный. Даже Перси притих и заслушался, ведь последнее время ее смех звучал так редко. Он напряженно наблюдал, как Блайт отпила горячий шоколад, словно боялся, что она может в любой момент исчезнуть.
– Немного холодно, да, Перси? – подшучивала Сигна, тоже засмеявшись, когда он, будучи в перчатках, засунул руки под мышки в попытке согреться.
– Не стоит рассчитывать на него, если захотим сделать снеговика или снежных ангелов, – задумчиво произнесла Блайт, откинувшись назад на руки и наблюдая, как снег падает на лужайку перед ними. – Брат никогда не любил снег.
– Погода отвратительная, а тело чешется от шерстяной одежды, – проворчал он. – Я бы предпочел лето и морское побережье.
Возможно, из-за своей любви к холоду Сигна не могла дождаться, когда снег заметет поля и стукнут сильные морозы. Осень и зима всегда были ее любимыми временами года. Наступал покой, словно земля отдыхала, готовясь к теплым месяцам. Она думала, что стоит попытаться полюбить и весну теперь, когда приближался ее дебют. Но в этом времени года, когда вся природа замирала, таилась скрытая красота. Волшебство и нежность.
Глядя вдаль, на вересковые поля и представляя, как красиво они станут смотреться под белым покрывалом, она вдруг заметила вдалеке Сайлеса. Он вел в конюшню гнедую кобылу, и словно почувствовав на себе ее взгляд, обернулся и посмотрел через плечо. Он слегка помахал рукой, когда заметил, что она смотрит, и Сигна тут же отвернулась, сгорая от унижения.
Что творилось с ее мыслями, блуждающими от него к Ангелу смерти? Они с Сайлесом просто друзья. Кроме того, Ангел смерти вовсе не запасной вариант; она думала о нем даже чаще, чем о Сайлесе. Хотя не была вполне уверена, что это свидетельствовало в ее пользу.
– Я собираюсь внутрь, к кофе, книгам и камину, – объявил Перси, глядя на сестер. – Не задерживайтесь. Холод вреден для вашего здоровья.
Блайт отстраненно кивнула и помахала ему, снова подняв голову и любуясь небом. Сигна повторила за ней, лежа рядом с кузиной на ровной земле.
Этот день был словно создан для первого снега. Небо заволокли серые тучи, и осень полностью уступила права зиме. Скоро опадет последняя листва, а земля покроется снегом.
– Я уже не верила, что встречу еще одно Рождество. – Голос Блайт звучал тихо и почти слился со снегопадом, но слова, словно нож, глубоко ранили Сигну. Она перекатилась на бок и посмотрела на кузину, которая ответила легкой улыбкой. – Должна поблагодарить тебя, кузина. Не только за помощь, но и за то, что ты единственная верила в меня.
Глаза защипало от слез, но Сигна запретила себе плакать и взяла Блайт за руку.
– У меня никогда не было семьи. Не берусь судить, каково это иметь родного брата и сестру, но могу представить. И мне кажется, ты также дорога мне.
Блайт снова улыбнулась, ее лицо лишь отчасти отразило внутренние переживания, прежде чем поднялась и выпрямилась, очевидно, не желая пребывать в таком настроении.
– Идем, – сказала она, поднявшись. – Перси прав, не стоит мерзнуть. Кроме того, я хочу кое-что тебе показать.
Сигна последовала за
