огниво, и пришлось обыскивать подсобку для прислуги в поисках нового. Хотя сейчас Сигне меньше всего хотелось видеть огонь, но только он мог прогнать из тела пронизывающий холод.
Она просидела в кресле до заката, стараясь не вспоминать, как позволила духу завладеть своим телом. Повезло, что Ангел смерти прибыл вовремя, но ее раздражало, что она не смогла справиться без его помощи.
Элейн вернулась позже, чтобы помочь принять ванну, и Сигна почувствовала, что снова становится сама собой. Разум прояснился, и в голове созрел новый план: она научится постоять за себя, и неважно, сколько ночей ей придется тренироваться с Ангелом смерти и учиться управлять силами. Все будет не зря, если умения помогут ей не поддаться воле духа снова.
Поэтому позже ночью она сидела в кровати уже в сорочке и с мокрыми волосами, открыв окно и впуская в комнату свежий воздух. Ветерок колыхал балдахин над кроватью, а холод просачивался под простыни, и Сигна глубже укуталась в одеяло. Сейчас этот холод казался приятным. Резким, неистовым и настоящим.
Бабушка всегда поучала, что нельзя оставлять окно открытым, если волосы еще не высохли, но Сигна никогда не слушалась. Она наслаждалась тем, как последний осенний ветерок обдувает кожу, и искала спокойствия в его прохладных объятиях и запахе влажной земли. Это дарило чувство единения с миром. Словно она была человеком.
Но вдруг она осознала, что все это наводит на мысли об Ангеле смерти. Она не чувствовала его присутствия с момента происшествия в библиотеке, и любопытство усиливалось час за часом. Он дал задание научиться говорить с ним мысленно. Наконец, пришло время попытаться.
Я рада, что ты появился там. Не знаю, что случилось бы, не приди ты вовремя.
Когда в ответ последовала тишина, Сигна придвинулась к середине кровати и поджала ноги. Что случилось с Таддеусом? Она не понимала, работает ли это; никто не выдал ей инструкции, как стать жнецом. Она закрыла глаза и использовала прохладу ночи, чтобы представить Ангела смерти перед собой. Вообразить, что холод вызвало его прикосновение к коже. Ты узнал от него еще что-нибудь?
Внутреннее чутье подсказало, что он здесь и слушает ее.
Он любил книги. Это моя вина, что они уничтожены.
Наконец последовал ответ, и по телу побежали мурашки – она правда это сделала. Успокойся, Пташка. Ты виновата в пожаре ровно столько же, сколько я в людских смертях. Ты поступила правильно – твоя кузина все еще жива благодаря твоим стараниям. Помни об этом.
Сигна закусила губу. Хотя разумом она понимала, что в его словах может быть доля правды, поверить в них было невозможно.
Таддеус пришел в себя, но не думаю, что он надолго задержится в этом мире. Его голос ощущался обжигающим льдом на коже. Чтобы вселиться в человека, духу приходится потратить много энергии, и большинство решает уйти вскоре после этого. Они не способны контролировать эмоции, как это делаем мы, и действуют по первому порыву. Мне жаль, что я не пришел и не помог тебе сразу.
Ей не нужны извинения; его она винила в последнюю очередь. Ангел смерти давно предупреждал, что нужно раскрывать свои способности. Определить, на что она способна как жнец. Стоило прислушаться к совету.
Спасибо, мысленно произнесла она. За помощь и предупреждение насчет Блайт. Я бы не поняла, в какой опасности она находилась, если бы не ты.
Он долго молчал, прежде чем ответить. Я бы пришел за ней в ту ночь, не помоги ты ей. Но, боюсь, наше время для поиска убийцы истекает. Сейчас она может быть в безопасности, но кто знает, как долго это продлится?
Сигне стало стыдно. Стыдно за то, что она до сих пор не раскрыла убийцу. За то, что погрузилась в занятия и мысли о мужчинах, в то время как Блайт была смертельно больна.
Словно прочитав ее мысли, Ангел смерти продолжил. Ты не несешь ответственности за ее жизнь. И не будешь виновата, когда придет ее время – а оно придет рано или поздно, – и я заберу ее. Ты не должна позволять смертям так сильно влиять на тебя. Нет ничего эгоистичного в том, чтобы жить.
Она зарылась ногами в простыни, расчесывая руками мокрые волосы. Он словно заглянул ей в душу, так тронули ее эти слова. Но одно дело слышать это и совсем другое – поверить самой. Ты оказался прав, говоря, что мне будет легче, если я смогу полагаться на свои способности, сказала она. Думаю… ты мне нужен. Я нуждаюсь в твоей помощи. Но мне страшно. Легче признаться в этом, сидя в безопасной кровати, когда он не стоял прямо перед ней. Но на щеках все равно вспыхнул румянец.
Тишина давила все сильней, звеня в ушах. Это раздражало. Легкость придет с тренировками, наконец ответил он, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Я ведь уже так многому тебя научил, правда? Внутри тебя сила всего мира, Сигна Фэрроу. Тебе нужно лишь принять ее.
Невысказанная истина тяжелым грузом повисла в воздухе – она не просто впустит в себя силы. Ей придется полностью открыться ему.
Сигна была слишком напряжена, думая о прошлой ночи. Как едва не приняла решение, после которого не было пути назад. Они остановились как раз вовремя, и это радовало… Не так ли? Потому что, разумеется, она не должна желать такого – желать его. И все же…
Хватит волноваться о мнении общества и играть в их игры, надеясь, что станешь достаточно хороша, призывал ее Ангел смерти. Не существует истинной добродетели, а только ее восприятие. Так почему не попробовать жить по-моему? Мне кажется, такая жизнь подойдет тебе гораздо больше.
Совсем недавно она пыталась пронзить его ножом. Она так долго хотела избавиться от Ангела смерти, но теперь уже не была так уверена. Даже при звуке его голоса на душе становилось теплее. Он стал ей бесконечно интересен. Хотелось понять его, узнать предпочтения и желания. Постичь саму его сущность. Неважно, сколько она узнает, похоже, ей всегда будет мало.
Чем больше она думала о нем, тем сильнее впивалась пальцами ног в постель. Морозный воздух напоминал объятия теней. В его руках чувствовалась бесконечная сила, пронизывающая ее насквозь. Никогда прежде она не чувствовала такого волнения и жажды расправы, за которую тетя Магда сожгла бы ее заживо.
Ее одолевали фантазии, где они были только вдвоем. Фантазии, неслыханные для человека из приличного общества.
Я приду к тебе. Его голос стал тихим, почти ласковым. Стоит только позвать, и я приду. Он произнес эти слова так,
