в марафон красоты, как выразилась бы та же Лаки.
Лишние волосы выдрали и выщипали, недостающие нарастили. Затем всех девочек из стражи ждали маникюр и педикюр. Сделали реснички, увеличили их для более выразительного взгляда. Губки подкачали, чтобы ни у кого не возникало сомнений, кто перед ними.
А дальше понеслось ещё быстрее. Нанесли боевой раскрас, причём, у каждой была подчёркнута какая-то своя особенность, и всё было сделано по самому последнему писку моды. Прямое завили, кучерявое выпрямили и сделали ещё массу необходимых процедур.
— Так, девочки, — проговорила Силикона, оглядывая своих подопечных с чувством глубокого удовлетворения. — Осталось спецодежду для такого случая достать, и ваш отряд готов сшибать с ног кого угодно только силой своей красоты.
Гномки, кстати, поглядывали друг на друга, и им явно нравилось то, что они видели.
— У нас есть гардероб, но он не такой уж яркий, — несмело проговорила одна из низкорослых девушек.
— Это всё ерунда, — богиня достала свой пропуск на Олимп. — Сейчас я метнусь кабанчиком к себе и притащу всё, что надо.
Она попробовала накастовать портал, чтобы вернуться к себе за тряпками…
И ничего не произошло.
Она попробовала ещё раз и ещё. Но ничего не выходило. Прохода на Олимп не было.
— Так, — старательно пряча свой испуг, проговорила она хлопающим глазами девушкам. — Установка меняется. Давайте посмотрим, что есть у вас, и придумаем что-то из этого.
* * *
Пётр Ильич в это утро признался себе в том, что ему весьма неприятно находиться с собственным сыном в одном помещении.
Обычный семейный завтрак был напрочь испорчен его поведением.
— Бать, — он говорил надменно, словно мажор, но использовал слова простолюдинов, — А чё ты так обо мне беспокоишься?
— В смысле? — поднял он глаза на Даниила. — Говори яснее.
— Ну вот, любовницу мне купил, чтобы я тут себя нормально чувствовал, — он буквально коверкал слова на молодёжный манер. — А я бы и сам справился, чай, не беспомощный.
— Ты о чём? — ещё раз переспросил Пётр Ильич, понимая, что теряет терпение. — Можешь воздержаться без своих фразочек?
— Я о том, отец, — он попытался сделать на лице серьёзное выражение, но смотрелось это достаточно комично. — Что нехрен всякую шваль деньгами баловать. Зачем ты нанял эту дуру? Она только нос задирает и ничего не делает.
Строганов понял, что за его столом сейчас сын изливает свою обиду на Дарью, и тут же потерял интерес к его словам. Он молча пил кофе, перестав слушать поток оскорблений в адрес девушки, устроившей выставку, и думая вообще о другом.
Как раз в эти минуты ему должны были кое-что доставить.
Словно услышав его мысли, в дверь постучали.
— Да-да, войдите, — сказал он, подняв взгляд на дверь.
Человек, стоявший за ней, был ему незнаком. Зато хорошо знакома была форма спецкурьера.
Он вежливо поздоровался и передал Петру Ильичу конверт, запечатанный магической печатью, которая ярко светилась даже при свете дня и защищала от несанкционированного вскрытия.
— Это что ещё за иллюминация? — удивился Даниил Петрович. — Неужто ты…
— Заткнись, — беззлобно бросил ему отец, но таким тоном, что Строганов-младший предпочёл замолчать и уткнуться в свой кофе.
Пётр Ильич взял специальный нож и вскрыл магическую печать. После этого он вынул лист бумаги и несколько раз пробежал его глазами.
Главная строчка, которая притягивала его внимание, гласила:
«Результат теста ДНК: Дарья Строгова с вероятностью в девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента является дочерью Петра Ильича Строганова».
Далее шли всякие выкладки, которые мало интересовали коллекционера.
Положив лист на стол, он уставился поистине прожигающим взглядом на сына.
— Да что? — тот даже поёжился, настолько непривычно ему было поведение мягкого обычно отца.
— А вот что, — жёстко проговорил тот. — Хоть пальцем Дарью тронешь, я тебе твой же член вокруг шеи вместо галстука повяжу, понял?
— Не понял! — попытался возмутиться мажор, вот только глаза Строганова-старшего сверкнули совсем недобро.
— А узнаю, что ты до неё домогался, — проговорил Пётр Ильич совершенно безапелляционно. — Я вообще твоё достоинство отрежу и морозилку кину, понял? По праздникам разрешу доставать и любоваться. Уяснил?
— Да что с ней не так-то? — уже жалобно проблеял Даниил Петрович.
— Всё с ней так, — ответил Строганов-старший. — Она — твоя сестра.
* * *
Дезик на золотом троне, украшенном самоцветами, выглядел, конечно, феерично. Я даже не сразу осознал, что это он, так как его расчесали, а каждую из трёх голов украсили ошейниками с рубинами и топазами.
Увидев меня, он даже не встрепенулся, а предпочёл следить за происходящим с ехидной улыбкой.
— Великий Страж, или как вас там, — официальным тоном заявила троллиха, от чего стало даже смешно, — прошу у вашей милости разрешение на брак с вот этим вот… — она махнула в мою сторону рукой. — Человеком. А то у него не стоит без официальной печати.
Всё это время я играл в пантомиму, показывая Дезику, что ни в коем случае нельзя разрешать этот брак. В обоснование своих слов я провёл рукой по горлу, мол, мне конец, если ты это допустишь.
Но Цербер продолжал щериться и ухмыляться. Особенно недобро показывала зубы его правая голова.
«Прошу, — попросил я его мысленно, вспомнив, что с ним вполне возможно общаться подобным образом. — Не порти мне отпуск!»
«А помнишь, — проговорил Дезик, — ты нас псиной называл?»
«Ой, да ладно, ты же знаешь, что там всё шутки были, — я смотрел на него и не мог поверить, что он сейчас отправит меня под венец с троллихой. — Я же не знал, что ты такой обидчивый».
«А помнишь, опыты над нами ставить разрешал? — по-прежнему ухмыляясь спросил Дезик. — Шутки говоришь? Ну вот и я теперь поржу на твоей свадьбе. Шафером позовёшь?»
«А давайте вы свои противоречия между собой порешаете? — внезапно вмешался в наш телепатический диалог Игорь. — А то вы друг с другом ссоритесь и мстите за всякое, а мне — женись».
«Кстати, — сказал я, кивая. — Игорю в этом теле ещё жить и жить».
«И ты мне служишь, Дезик, если что, — Игорь, кажется, всерьёз воспринял угрозу. — Так что придумай что-нибудь».
«Ладно, ладно, — вздохнул тот. — Пошутить уж нельзя».
«Выглядело совсем не смешно»,
