Последующие несколько часов показались Папалеаиаине сплошным коловращением и мельканием разговоров, встреч и дел. Получив от Фараджа Таароа желанный документ, временно приостанавливающий производство любых работ на территории Фрайди-Айленда (формулировка наиболее мягкая и обтекаемая, признанная ими обоими самой подходящей), Папалеаиаина прежде всего вновь насела на своего многотерпеливого туангане Тераи. На этот раз ей нужен был геликоптер — одна из тех садящихся на воду винтокрылых машин повышенной дальности полета, которые находились в ведении морского министерства и несли патрульно-спасательную службу. Пока господин Хироа, кляня на все лады свою беспокойную родственницу, выполнял это ее поручение, Папалеаиаина вновь — на этот раз по телефону — побеседовала с министром энергетики и туризма. В итоге разговора родилась радиограмма, отправленная Ганшину на Фрайди-Айленд и приказывающая немедленно приостановить изыскания и работы. Радиограмма была подписана Ислелом Фалемахафу, президентский же указ должен был в дальнейшем подтвердить и узаконить это распоряжение. Потом она мчалась домой, чтобы забрать Янга и Бена («Не беспокойтесь, Бен, здесь с вашим катером ничего не случится, можете положиться на меня и охрану яхт-клуба, а там, на острове, вы будете нужнее, не мне нужнее — Аракелову…»). Потом они — уже все вместе неслись на аэродром патрульно-спасательной службы, расположенный в тридцати с лишним километрах от Папаленима, возле маленького рыбацкого порта. Наконец еще час спустя поплавки вертолета оторвались от иссеченной мелкой рябью глади бухты, и тяжелая машина, набирая высоту, взяла курс на северо-северо-запад.
— Слушайте, Папалеаиаина, — сказал Янг, в упор уставившись на нее своими чуть раскосыми глазами. — Вы можете честно ответить на один вопрос?
— Могу. — Меньше всего ей хотелось сейчас отвечать на какие бы то ни было вопросы, даже вообще разговаривать, но что с него возьмешь? Журналист есть журналист, даже если он союзник и почти что друг. — Давайте.
— Вы сегодня обедали?
Папалеаиаина задумалась, вспоминая, но в голову пришел лишь стакан кокосового молока, выпитый на террасе президентского дворца.
— Нет, — призналась она озадаченно. — А что?
— Я так и думал, — удовлетворенно произнес Янг и стал вынимать из своего объемистого кейса аккуратно завернутые в фольгу сверточки, пакетики и даже термос, в котором Папалеаиаина не без удивления узнала свой собственный. — Я там похозяйничал на вашей кухне. Надеюсь, вы не станете обвинять меня в самоуправстве?
— Я вас расцелую, — уже с набитым ртом пообещала Папалеаиаина. Проголодалась она изрядно, даже больше, чем могла предположить. — Вы мой добрый гений, Орсон!
Потом она задремала, откинувшись на спинку кресла, и проснулась лишь тогда, когда вертолет, накренившись, стал поворачивать, чтобы подойти к острову с запада. Папалеаиаина не знала, зачем это делается, но так было всегда, во время всех ее полетов сюда, и она могла уверенно сказать, что до Фрайди-Айленда осталось километров двадцать, во всяком случае, не больше четверти часа. Сидевший напротив Папалеаиаины Янг приплюснул нос к иллюминатору.
— Чем вы так заинтересовались? — полюбопытствовала она.
— Пустяки, — сказал Янг, отстраняясь от окна. — Яхту увидел. Коч с топовым стакселем. Ходко идут, красиво. Всю парусину вывесили, что можно и что нельзя. Нахально, черт побери! Я бы не рискнул, разве что на гонках. Да и то… Нет, не уверен, право. Зато и выжимают узлов десять, если не одиннадцать. Смелые ребята. Молодцы.
Впервые они заметили скалистый силуэт вчера вечером — темной полоской врезался он в багровое закатное небо. Островок как островок, таких в здешних местах куча. Камни да жалкий пляжик, который весь-то в три горсти песку — и все. Но команда словно сдурела. Линда с Робертой пустились в пляс, чуть за борт не попадали, выдавая что-то неописуемое и непрерывно вопя: «Земля! Земля!! Земля!!!» Можно подумать, год земли не видели, а не месяц как вышли из Апиа. И Аль не лучше — уселся в кокпите, глядя на этот голый, мерзкий берег, как кот на сливки, только что не облизывался. А Джайн, естественно, тут же стал для всех врагом номер один. Как же — не захотел, видите ли, яхту гробить, когда берег им подавай. Немедленно. Сию же минуту. И плевать им, что места тут неизвестные. Лоции толковой и то нет, так, карта одна более или менее приличная — не разбежишься. Глубины лотом дно пробовал нащупать, пробовал — черта с два. А эхолота нет. И ночь уже. Лег в дрейф до утра, так они, как сговорившись, глядят волками… На берегу, мол, переночевать бы, набрыдла, мол, каюта… Эх, народ…
К полуночи, правда, поуспокоились, сварили тодди — сразу жизнь веселее казаться стала; согласились до утра с берегом подождать. Они спать завалились, а Джайну полночи корпеть пришлось у штурманского стола, проверяя себя и перепроверяя, пока наконец не убедился он, что к островам Страстной Пятницы вышел. Больше тут миль на двести никакой тверди среди хлябей морских нет. А настолько он обмишулиться не мог при всем желании: ошибки при счислении бывают, спору нет, и солидные даже ошибки, но не на двести же миль! Правда, какой именно из островов перед ними, Джайн решить не мог. Фрайди-Айленд покрупнее должен быть — это ясно; значит, один из рифов, да поди догадайся который — Биг-Бэзис или Литл-Бэзис? А кака разница? Будь воля Джайна, он ни за какие пироги вообще не стал бы на такую груду камней высаживаться, что он там потерял? Но до Тонга еще недели три идти, если не больше, а потому не стоит с ребятами совсем уж собачиться. Хочется им по камням этим козлами попрыгать — пусть. С Джайна не убудет. А долго они здесь и сами не засидятся.
И не зря он над картой маялся, не зря, как чуяло сердце. Только глаза поутру продрали, как Линда, гусыня надутая, сразу же к нему:
— Джайн, а Джайн, я вчера на радостях и не спросила, что за остров? Это уже Тонга?
— Нет, — хладнокровно откликнулся Джайн, — сто раз тебе говорил, до Тонга еще топать и топать. А это просто риф. Литл-Бэзис называется.
Шансов на то, что он угадал название, было ровно половина, но — кто проверит?
Обогнув остров, Джайн нашел-таки малюсенькую бухточку, где лот нащупал дно. Бросили якорь, спустили надувную лодку и высадились на берег.
Как и предполагал Джайн, островок был пустынен — камни, камни, камни… Но и по камням для разнообразия поскакать не так уж плохо — какая-никакая, а разминка. Джайн впереди всех полез на вершину рифа и тут обнаружил, что островок-то с секретом. То, что принимал он за обычный камень, этакий обточенный ветрами столб, на деле оказалось крестом — просто видел его Джайн до сих пор не под тем углом. Крест, явно сделанный человеческими руками, высеченный из камня, правда, грубо, примитивно даже. Клад, что ли, какой-нибудь пиратский? А вдруг?..
На миг захлестнула Джайна горячая волна. Но тут же одернул себя — какой идиот станет закапывать клад на рифе, перехлестываемом волнами даже в самый заурядный шторм? Нет, для этого есть острова. Настоящие. Всякие там Кокосы да Оуки. И вообще, поддаваться кладоискательской лихорадке он не станет. Кладоискательство — это дело серьезное, подготовки требующее, знаний, снаряжения, денег, наконец. А у него ничего этого нет. И не за этим он в море вышел — за свободой. За независимостью. Хватит, отдал он десять лет этому миру, вкалывая на него в паршивой конторе, а теперь будет просто жить, жить и брать от мира все, что сможет. Брать, а не ковырятьс неделями, месяцами, годами в земле, разыскивая кем-то в нее зарытые (и может, выкопанные давно) сундуки…
