— Вы с ума сошли, — с сомнением произнес Брадо, но взгляд его изменился, из чего я сделала вывод, что он все-таки видит рациональное в моих словах. Точнее, слышит.
— Развяжите чистокровников, эньор, пожалуйста, иначе этот кошмар не прекратится!
— Но это же чистокровники, их нельзя отпускать, — встрял Рензо.
— Их НАДО отпустить! — прорычала я.
Владетель покачал головой, и я дернулась из рук мужа, дернулась так, что он не сумел меня удержать. Встав лицом к лицу к Брадо, я сказала перекатывающимся рычащим голосом:
— ПОДЧИНИСЬ ДРАКОНОВОЙ ВОЛЕ! ПОДЧИНИСЬ ИЛИ УМРИ!
То ли Брадо впечатлили мои измененный голос и агрессивный вид, то ли сработали волшебные слова «драконова воля», но он услышал меня и спалил повязки и веревки на чистокровниках. Очумевшие от происходящего, они остались недвижимы.
— Ну! — прикрикнул на них Брадо. — Бегите!
И они побежали, точнее, поковыляли кое-как, подслеповато, наталкиваясь друг на друга и спотыкаясь. Удовлетворенная, я с невозмутимым видом откинула косу за спину и смело встретила вопрошающе-удивленный взгляд отца.
Лес огласил страшный крик, и над ним поднялась виверна с человеком в когтях. Покружив немного над нами, будто хвастаясь добычей, она подлетела к остальным, и на одного чистокровника стало меньше.
А я упала.
Придя в себя, я увидела горящие верхушки елей, а потом – лицо мужа, перепачканное пеплом, грязью, и, немного, кровью. Мне было плохо: болел живот, жгло руки, драло горло.
— Дай попить, — просипела я, и Рензо поднес к моему рту фляжку с водой. Попив немного, я приподнялась.
Развороченная земля, горящие ели, плады, успокаивающие лошадей… Брадо Гелл подошел ко мне. Как и все мы, он выглядел потрепанным, грязным, на его одежде, волосах и лице осел пепел. Глаза его, серьезные-серьезные, в сто раз серьезнее, чем обычно, очертили мое лицо.
— Что это было, Лери? — спросил отец.
— А что было? — сипло уточнила я.
— Только не говорите, что опять ничего не помните…
Я покаянно опустила взгляд, потому что на самом деле ничего не помнила. Точнее, помнила, как проснулась в собственном кошмаре, помнила, как предложила Брадо освободить чистокровников, помнила даже, как меня с ног снесла лошадь… а дальше ничего, мрак.
— Лери была лишь голосом, — сказал Рензо, — так что не требуйте от нее многого.
— Я ничего не требую, юный Мео, я хочу лишь разобраться, что было причиной сегодняшнего кошмара.
Мне и самой хотелось знать, каковы эти причины. Но знала я достоверно лишь то, что у меня амнезия.
— Вы можете вспомнить хоть что-то еще, Лери? — мягче, с надеждой спросил Брадо. Когда я покачала головой, он кивнул со вздохом и сказал: — Мы должны покинуть Дреафрад как можно скорее, так что двинемся в путь сейчас же, чтобы не допустить повторения этого ужаса.
— Но тва… драконоподобные еще там, — произнес Рензо и тут же опасливо на меня посмотрел: он знает, как я негодую, когда виверн и прочих именуют «тварями».
— Мы их обойдем. Слышите? — обратился Брадо к своим людям. — Готовьте лошадей, мы сейчас же уезжаем.
— Лошади-то насмерть перепуганы, — отозвался один из пладов.
— Поэтому их нужно скорее отсюда увести. По коням!
Мы двинулись медленно, по цепочке, объезжая влажные комья земли. Мои руки были порезаны, так что мне не доверили править лошадью, и я ехала с Рензо, опустив голову ему на плечо и крепко обнимая за талию. Виверны кружили над лесом, но высоко, так высоко, что казались смутными тенями в ночи, а гивры уползли под землю, в свои ходы.
Сколько же их умерло сегодня, сколько сожженных тушек осталось в том роковом месте, где мы осмелились заночевать! Врет статистика: драконоподобные вовсе не на грани истребления, их еще много, очень много, даже если учесть, скольких плады сожгли сегодня.
Отъехав подальше, мы ускорились и погнали по дороге без продыху, пока лес не стал смешанным. Уже к рассвету мы выехали из Дреафрада и снизил темп. Дальше дорога пролегала через поля с озерами, и повсюду были намеки на близость человеческого жилья, но мы остановились лишь раз, у озера, чтобы напоить лошадей и дать им отдохнуть. Моих сил не оставалось даже на то, чтобы смотреть по сторонам; пока мы ехали, я полулежала на муже, и, когда мы, наконец, добрались до тоглуанского храма Великого Дракона, была уже в таком состоянии, что меня туда занесли на руках.
Я проснулась оттого, что кто-то коснулся моих рук. Открыв глаза, я увидела ллару Эулу, опрятную и красивую, пахнущую травами. Женщина накладывала повязки с жирной мазью на мои порезы.
— Ллара Эула… — проговорила я слабым хриплым голосом.
— Здравствуй, дитя мое, — отозвалась она и продолжила делать свое дело.
— Зачем же мазь? Порезы можно вылечить огнем жизни.
— Нет ничего хорошего в том, чтобы по любому поводу обращаться к огню: его целительная сила предназначена для особых случаев, — объяснила женщина и, закрыв последний порез повязкой, посмотрела мне в лицо.
Наверное, заметила шрам, да и не она одна…
Мне стало стыдно. Ллара Эула так многого от меня ждала, так радовалась мне, перерожденной, предрекала счастливую жизнь, и тут на тебе: мучения в Колыбели, шрамище от огня смерти, кошмар в Дреафраде… В империи считают, что перерожденные люди несут счастье и процветание, приносят удачу, но я приношу окружающим одни только проблемы.
— Бедная девочка, ты так устала, — произнесла ллара ласково, — ну ничего, здесь ты можешь отоспаться. Ты голодна? Впрочем, вопрос глупый, конечно, голодна… Твой милейший супруг очень о тебе беспокоится, он сам на кухне следил за тем, чтобы тебе приготовили куриный бульон и засушили сухариков. Говорит, ты мучаешься животом.
— С ним все хорошо? А с эньором Геллом?
— Со всеми все хорошо, Валерия, и с тобой все будет хорошо. Сейчас придет твой муж. Он очень симпатичный молодой человек, вежливый. Ты сделала отличный выбор, и я буду очень рада провести для вас ритуал. Вот как только ты поправишься, так сразу и проведем, да?
— Да, — покорно проговорила я.
Ллара поднялась и оставила меня одну, так и не спросив, как я умудрилась заработать такой шрам. Наверняка она щадит меня, болезную да уставшую, и расспросы с пристрастием начнутся потом.
Я огляделась. Комната, в которой меня поселили, была обставлена по минимуму: две кровати придвинули вместе, так что они образовали общее ложе. Собственно, это были единственные предметы мебели. В углу лежали наши многочисленные сумки, в которые мы напихали мое приданое и вещи Рензо; красивый сундук под старину, один из подарков Брадо, мы оставили у родителей Мео – не тащить же с собой такую громадину?
Приподнявшись осторожно, чтобы повязки не слетели с рук, я прислушалась к собственным ощущениям: жара не чувствовалось, а вот живот, особенно низ его, и поясница побаливали. Не застудила ли я придатки? Не хватало еще заработать проблемы по женской части, ведь я так хочу детей…
