связь только через вестовых. А пока тот доберется куда надо, уже информация устарела. Проводная тоже не надежно. И ладно, если она просто пропадет, а если диверсанты? А тут бригаду обеспечили на уровне вплоть до взвод-рота. И качество связи… Ну пойдёт… Лучше, чем совсем никакая. Да и вообще грех жаловаться, обеспечили их на самом высшем уровне. Насыщенность вооружением, боеприпасами, медикаментами. Да и личный состав что надо. Только вот в бою все это тает мгновенно. А они уже вторые сутки из боя не выходят. Если б не вертолеты, уже задавили бы их тут немцы.
— Пятый! Вертушки давай! Танки пошли, мне чем их останавливать?! Голой жопой?! — рядом снова рвануло, — Что?! Нет сорокопяток! Вышли все! Все, жду! — Маргелов сунул трубку в руки радиста, а сам, навалившись на бруствер, выглянул из окопа. Идут, гады! Один, два, три… семь. Семь танков. Вот пред одним из них взметнулась человеческая фигура в голубом берете и машина задымила, зачадила. Сначала несмело, а потом все сильней и сильней, взметнулись вверх, заплясали на броне язычки оранжевого пламени. Но и человека откинуло назад пулями. Рука полковника сжалась в кулак, захватив пригоршню холодной земли. Какие парни гибнут! Скорей бы вертушки прилетели. Настоящее спасение. И огнем поддержать и раненых вывезти и боеприпасы с пополнением подвезти. Только вот летают на них девки в основном. Не то, чтобы полковника это сильно беспокоило, но войну он считал делом не женским. Хотя, чего уж тут, женское, не женское… Его Анечка тоже здесь сейчас. С раненными. Забрал к себе из своего бывшего полка. Главное воюют девчонки. Только гибнут вот… Маргелов обернулся назад, где на фоне дымящейся Джулги[ii] четко выделялись два сгоревших остова с задранными вверх лопастями. Немцы накрыли артиллерией во время погрузки раненных. Двенадцать парней и три девчонки. Еще одна зарубочка в памяти, предъявить фрицам с мамалыжниками. Экипаж второго вертолета выжил, тут где-то крутятся. В тыл бы их надо, только вот где он, тот тыл. Кругом передовая. Хорошо еще с материка немцы не сильно давят, не до того им, их сейчас.
— Товарищ полковник, Вас! Десятый. — радист протянул трубку. Что там еще? Десятка — позывной авиакорпуса НКВД, который и осуществлял их воздушную поддержку.
— Семнадцатый, здесь, — горло сдавило спазмом, Маргелов закашлялся, выслушивая, что ему говорят, — Да. Один экипаж выжил. Не знаю. Здесь где-то. Что, не понял? Что?! — радист заметил, как лицо комбрига вытянулось, а рука с трубкой дернулась. — Понял! Обеспечу! — полковник аккуратно, будто ядовитую змею положил трубку на металлический ящик рации и так витиевато выругался, что радист восхищенно цокнул языком. — Летчиков со сбитого видел? — с надеждой посмотрел на парня Маргелов, тот кивнул.
— На ПМП были[iii].
— Ранены? — к удивлению десантника, во взгляде полковника появилась паника.
— Нет. Медикам помогают. В окопы рвались, не пустили, — радист пожал плечами. То, что летчики рвались воевать, он понимал. А то, что их воевать не пустили — считал правильным. Нечего делать! И без них справятся. А они пусть летают. Без авиации им тут кисло придется. Он не успел додумать свою мысль, а полковник уже с матами сорвался с места, мгновенно скрывшись из глаз в ходе сообщения, ведущем к медпункту.
[i] Воздушно-десантные войска были выведены из состава ВВС в Резерв Верховного Главнокомандования с прямым подчинением министру обороны только 3 июня 1946 года.
[ii] Джулга — до 1948 года называния села Суворово
[iii] ПМП — полевой медпункт полка.
XVII
«… Решением Военного трибунала Первого отдельного смешанного авиакорпуса особого назначения НКВД СССР признать Аллилуеву Светлану Иосифовну виновной по статье 58-1б «измена Родине совершенная военнослужащим» и приговорить ее к высшей мере уголовного наказания — расстрелу. Приговор привести в исполнение немедленно», — Светлане хотелось закричать, объяснить, что тут какая-то ошибка, что она никого и никогда не предавала, и что он не Аллилуева, а Сталина, а Аллилуева это девичья фамилия ее матери. Но губы онемели, челюсти не чувствовались, словно чужие, а язык намертво прилип к нёбу. И взгляды, взгляды, взгляды. Зло сверкает голубыми глазами из-под золотистой челки лейтенант Федоренко, осуждающе-укоризненно глядят Евдокия Яковлевна и майор Бершанская, девчонки из полка прячут глаза в землю. Прикусив губу, презрительно смотрит брат, а рядом с ним кривит губы полковник Стаин. Да что же это такое?! За что?! Она же ничего не сделала?! Вот из строя выходит мрачный младший лейтенант Бунин и, глядя мимо нее пустым взглядом, достает из-за спины огромный черный старинный маузер, она давно, еще до войны, такой видела у дяди Семена Буденного, Игорь медленно-медленно поднимает пистолет, пока зловещая черная пустота дула не застилает Светлане взгляд.
— Как ты могла переметнуться к врагам, Света?! — слова Игоря падают тяжело
Девочка хочет закричать, развернуться, убежать, спрятаться за широкой спиной отца, но ноги словно приросли к земле. Все, сейчас будет выстрел. Нет! Нет! Нет! Не надо!
— Света! Свет! — сквозь туман ужаса раздается голос Бунина, — Заснула что ли?!
Светлана дернулась, попыталась вскочить, резко всплеснув руками, больно ударилась кистью руки о ручку управления вертолетом. На пол, зашелестев страницами, свалилась ученическая тетрадь, с аккуратно выведенным на обложке округлым девичьим почерком с завитушками заголовком: «Памятка-инструкция по летной эксплуатации многоцелевого военно-транспортного вертолета Ми-2 с двигателем АШ-82ФНВ). Сон! Всего лишь сон! Какой дурацкий и страшный сон.
— Твою мать! — выругалась девушка, зашипев от боли и схватившись за ушибленную руку. Кто бы смог узнать сейчас в этой чумазой, матерящейся сквозь зубы девчонке с короткой стрижкой и впалыми от усталости глазами, с въевшейся в ладони черной смазкой, одетой в промасленный технический комбинезон и ватную телогрейку-безрукавку, романтичную и утонченную Светочку Сталину, засиживающуюся до позднего вечера в саду с томиком стихов, страдающую от неразделенной любви к Сереже Берия и подлости лучшей подруги. — Бунин! Напугал, зараза! — она зло посмотрела на парня, повисшего на руках в проеме люка пилотской кабины, но натолкнувшись на его виноватый взгляд тут же остыла.
— Извини, я ж не знал, что ты тут спишь. Холодно уже. Простынешь.
— Не простыну, — надувшись неизвестно на кого, буркнула Света. Вернее очень даже известно, на себя и надулась. Надо же было уснуть! Хорошо никто не заметил, а то досталось бы от Софьи Ивановны на орехи! Капитану Озерковой под горячую руку лучше не попадаться. А
