ли выйду живой из этого дома, а если подобное и случится, я никогда не увижу дочь.
– Марина никогда не работала на меня, Наташ. Она работала на Кравченко, поэтому я не могу здесь ничего сказать. Но, как я понимаю, смерть самой Марины не случайна?
Я промолчала.
– Что ж понимаю. – Он на мгновение опустил глаза. – Не мне тебя судить. Убери пистолет, Наташ. Если ты не выстрелила раньше, то не выстрелишь и сейчас.
– Почему? Потому что люблю? – я невесело усмехнулась.
Вадим лишь покачал головой.
– Потому что хочешь вернуть дочь, – тихо произнес он, отрекаясь от всякой идеи, что после такого еще можно любить. И своим ответом он попал в цель, он отлично понимал: ради дочери я могу пойти на что угодно.
Он торопливо посмотрел в монитор, сжал губы, будто бы на что-то решаясь.
– Но мы еще можем быть вместе.
На секунду мне показалось, что я ослышалась. Именно эту фразу после всего произошедшего я меньше всего предполагала услышать.
– Неужели ты веришь, что это можно простить?
– Не простить, а забыть, мы перепишем нашу историю и будем счастливы. Я могу удочерить Аленку, буду воспитывать ее, как родную дочь. У нее будет все самое лучшее, ей ни в чем не будет отказа, – он говорил уверенно, будто действительно верил в это. – Что такого может дать ей Кирилл, чего не могу дать я, Наташ?
– Он хотя бы мне никогда не лгал, – ответила я. – Кирилл гораздо лучше тебя.
На губах Вадима возникла непонятная мне улыбка.
– В отличие от него, я хотя бы никогда не убивал людей, – заявил он.
– Нам пришлось. Иначе не выяснили бы, где дочь.
Вадим удивленно посмотрел на меня.
– Ему это не впервой, Наташ. У Кирилла богатый опыт в области убийств. И должен признаться, с Кравченко была ювелирная работа. – Вадим внимательно посмотрел на меня. – Подожди, ты действительно этого не знала? И никогда не задумывалась, откуда у него деньги на бизнес?
Этого точно не могло быть. Кирилл, мой милый любимый Кирилл – он не способен на подобное. Но в памяти тут же всплыло, как он быстро без колебаний согласился помочь мне избавиться от Марины, как тщательно он планировал операцию, чтобы устранить Кравченко и выведать у него сведения, где наша дочь. У него не было никаких сомнений, никаких колебаний, будто происходящее действительно было для него привычным делом.
– Ты лжешь, – прорычала я больше от злости, чем оттого, что была уверена в том, что это неправда.
Вадим помотал головой.
– Нет, я не лгу. Или у тебя есть другое объяснение тому, что он делает у меня на крыше со снайперской винтовкой в руках? – Вадим вновь уткнулся в монитор. – Мои охранники были предупреждены о его возможном визите.
К моему большому сожалению, супруг явно не воспользовался советом подождать до завтра. Возможно, он тоже догадался, о каком Белецком идет речь, а возможно, все еще проще, он просто отправился следом за мной.
– Вопрос только в том, что с ним делать. Что делать с человеком, который собирается убить меня? – сказал Вадим таким тоном, как будто уже все решил.
– Ты этого не сделаешь. – Я вновь приподняла пистолет.
Он лишь грустно улыбнулся, смотря на то, как я направляю на него оружие.
– Достаточно было просто попросить, – сказал Вадим, достал телефон и набрал номер. – Доставьте его ко мне.
Несколько минут мы простояли в звенящем молчании, пока охранник не приволок запыхавшегося и взмыленного, закованного в наручники Кирилла. Под носом были видны кровоподтёки. Под правым глазом намечался синяк. Супруг пытался вырваться и сыпал ругательствами.
– Ну здравствуй, Кирилл. – Вадим взирал на побежденного соперника. – Спасибо, что заглянул на огонек. Мы как раз с Наташей обсуждаем твою подработку.
Муж даже дергаться перестал, лишь только посмотрел в мою сторону и прошептал:
– Наташ, я все могу объяснить.
Уж лучше бы он сдержался и промолчал. Я была уверена, что он опровергнет слова Вадима, но его заявление поставило крест на моих надеждах. Ужасало даже не то, что мой муж – убийца, а то, сколько времени он обманывал меня. Еще один человек, который поступил со мной подобным образом.
Наверное, Кирилл заметил на моем лице обуревавшие меня эмоции и повернулся к Вадиму.
– Я просто сказал ей правду, – холодно произнес Вадим.
– А то, что ты сделал… – начал супруг. Я видела, как он рвался к Вадиму, как ему хотелось ударить его.
– Мы с Наташей уже об этом говорили, – сказал хозяин дома. С появлением Кирилла Вадим изменился. Не осталось и следа, что у нас был личный тяжелый разговор, не было никакого намека, что он дался нелегко, передо мной сейчас стоял уверенный в себе мужчина, которого, казалось, ничто не может пробить. Никакого чувства вины, никаких признаков мучившейся совести – ничего, что могло бы показать, что слова Кирилла его как-то задевают. – Кстати, Наташ, ты можешь уже отправляться за дочерью и сказать няне собирать вещи. Если, конечно, ты не передумала и хочешь остаться вот с этим. – Вадим выразительно посмотрел на моего супруга.
Я сделала шаг в сторону двери, но тут повернула голову в сторону мужчин. Можно ли их оставить наедине?! В глазах обоих была жгучая неприязнь друг к другу. Казалось, что стоит мне закрыть дверь – и они явно поубивают друг друга. Причем спокойствие Вадима настораживало меня гораздо больше, чем горящая в глазах Кирилла ярость, он-то был закован в наручники. Вадим мгновенно уловил мои мысли.
– Мы просто поговорим. Ни к чему портить твою встречу с дочерью дурацким мордобоем.
Кирилл послушно кивнул, и я отправилась за дочерью, со всех ног мчалась по коридору, потом вниз по лестнице. Сердце бешено билось в предвкушении встречи. Столько всего пришлось пережить, столько всего сделать ради того, чтобы наконец увидеть своего родного ребенка. Ребенка, которого я даже не помнила.
Происходящее напоминало сон – сон, который я так боялась спугнуть. Тело казалось ватным, когда я прошла в детскую. И здесь Вадим не поскупился, по убранству она ничем не уступала спальне его собственного сына. Даже коляска была такая же. Я искала дочь взглядом. Но кроватка была пуста. Няня в аккуратном нежно-розовом, очевидно, форменном платье заслоняла собой пеленальный столик, с которого доносился младенческий лепет, показавшийся самым прекрасным звуком на свете. Я подошла ближе, и женщина, ухаживающая за моим ребенком, наконец заметила меня, коротко кивнула и пропустила к дочери.
Она была больше, чем я видела на фотографии, очевидно, подросла с тех пор. Такая красивая, она взирала на меня своими
