То, что я стриптизерша и ужасная мать, гораздо сочнее.
Зевс считает, что это все его вина. Он думает, что, если он не защитил меня от этого или не смог исправить ситуацию, это каким-то образом делает его неудачником.
Я говорила ему, что он не может защитить меня от всего.
Люди могут считать, что он бог. Но это не так. Он человек. Он истекает кровью, как и все мы.
Но он не привык проигрывать битву. Так что это было тяжело для него. И для меня тоже.
Я начала задумываться, не было ли это каким-то предзнаменованием. Мы только воссоединились, и тут такое.
Но Зевс быстро прогнал эту мысль из моей головы.
И естественно, в город приехала пресса. Фотографы следили за мной, когда я отводила Джиджи в детский сад. Единственное, что положительно сказывается на тебе, когда ты работаешь в участке, это то, что они заботятся о своих. Независимо от того, считают они тебя стриптизершей или нет. Может, я и не ношу значок, но, когда ты работаешь с ними, ты не хуже офицера.
Итак, правоохранительные органы Порт-Вашингтона ясно дали понять прессе, что им здесь не рады.
Прошло уже больше недели, и пресса, похоже, потеряла интерес, что является хорошей новостью для меня.
Но, к сожалению, другие мамы в детском саду не теряют интереса, и я по-прежнему остаюсь главной сенсацией. Я не знаю, потому ли это, что я с Зевсом. Или из-за того, что они думают, что я стриптизерша. Или они думают, что я намеренно скрывала дочь от Зевса. Или по всем трем причинам. В любом случае, мое терпение кончается.
Пока никто не сказал мне ничего прямо, но я замечаю пристальные и неодобрительные взгляды от мам, а также косые взгляды от некоторых пап, и я слышу шепот обо мне, когда они думают, что я не слушаю.
Зевс хотел пойти со мной в школу, чтобы я не была одна, но я сказала ему "нет". Мне и так достается, когда я сама. Представляете, как на меня будут смотреть, если он будет рядом?
Я просто не хочу, чтобы на Джиджи обращали лишнее внимание.
У нее все хорошо. Конечно, она спросила, почему люди хотят нас фотографировать. И я просто сказал ей, что это потому, что папа - знаменитый боксер, и ее это удовлетворило. Она даже начала махать фотографам, и я не стала ее останавливать.
Я поговорила с ее воспитательницей, когда эта история только появилась. Это был не самый приятный разговор, но я хотела, чтобы она была в курсе. Она была великолепна. И, судя по всему, она большая поклонница бокса. То есть, большая поклонница Зевса. Вставьте сюда закатывание глаз.
И у нас не было никаких проблем до вчерашнего дня. Ну, это была не столько проблема. Скорее вопрос, когда я пристегнула Джиджи в ее автокресле и направилась домой.
— Мамочка, кто такая стлиптизерша?
Мне пришлось остановить себя, чтобы не нажать на тормоза. И не разрыдаться.
Я взяла себя в руки и продолжила вести машину.
— Где ты услышала это слово, детка? — спросила я ее.
— Ну, на перемене Бентли Парсонс сказал мне, что он слышал, как его мама сказала его папе, что ты стлиптизерша.
Я почувствовала, как мое сердце раскололось посередине.
— Бентли сказал тебе, что мама - стриптизерша?
— Моя мама, не его. Он сказал, что его мама - тусовщица. А кто такая тусовщица?
— Тот человек, который планирует и организует вечеринки для других людей. — И сплетничает о других людях, и дает своему ребенку дурацкое имя.
— Я думаю, что хочу быть тусовщиком, когда выласту.
— Я думаю, ты будешь отличным организатором вечеринок, малышка Джиджи. — Я улыбнулась ей в зеркало заднего вида.
На мгновение стало тихо, и я подумала, что уклонилась от пули - пока она не сказала:
— Ты не ответила на мой вопрос, мамочка.
Мое сердце упало.
— О чем ты спрашивала, милая?
Она вздохнула и закатила глаза.
— Я спросила, кто такая стлиптизерша.
Я знала, что этого не избежать, и я не собиралась лгать ей, поэтому сделала глубокий вдох и сказала правду:
— Ну, стриптизерша - это человек, который танцует перед людьми в качестве работы, как мама в клубе, но разница в том, что стриптизерша снимает свою одежду, а мама никогда не делала этого, когда танцевала.
Я снова взглянула на нее в зеркало заднего вида и увидела, что ее глаза расширились, словно блюдца.
— Они голые? — прошептала она.
— Нет, не совсем голые. Они не снимают нижнее белье.
Ладно, мне пришлось немного соврать. Я не хотела запятнать ее маленький ум на всю жизнь.
— Итак, Джиджи, если Бентли Парсонс или кто-то еще скажет, что твоя мама - стриптизерша, скажи им, что они ошибаются.
— О, я так и сделала, мамочка. Я сказала, что он большой, толстый обманщик. Я сказала, что моя мама - балерина, и она самая красивая балерина на свете.
Тогда я заплакала. Не потому, что мне было грустно. Ну, немного, потому что мне было грустно. Но в основном потому, что у меня был самый лучший ребенок на свете.
Зевс пригласил меня на ужин. Он сказал, что нам нужно выбраться куда-нибудь и провести какое-то время вместе. Тетя Элли предложила присмотреть за Джиджи. У них будет вечер баловства и кино.
Мы пришли в Louie's Oyster Bar & Grille. Там готовят потрясающие морепродукты, и нас усадили за уединенный столик, с которого открывается прекрасный вид на залив Манхассет.
Но, похоже, уединения все же недостаточно. Вскоре после того, как мы сделали заказ, кто-то из обедающих встает из-за стола и подходит к нам, чтобы попросить автограф Зевса. И это как магнит еще для многих людей.
Зевс соглашается, дает автографы и даже позирует для нескольких фотографий.
Я стараюсь не чувствовать себя обиженной. Но после того, как в течение недели мне в лицо тыкали камерой, мое терпение начинает лопаться.
Я понимаю, что эти люди поддерживают его. Но они также могут быть людьми, которые слушают сплетни и сами их распространяют.
— Я в туалет, — говорю Зевсу, отодвигая свой стул, пока он разговаривает о боксе с этой нетерпеливой тридцатилетней женщиной.
Я не тороплюсь покидать туалет. Наношу помаду, распушиваю волосы. По сути, я тяну время, прежде чем мне придется вернуться к нашему ужину на двоих, плюс один и еще кто-нибудь, кто мог бы присоединится.
Я выхожу из туалета и с удивлением замечаю, что Зевс прислонился к противоположной стене, ожидая меня.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
