Таша перевела томный взгляд на меня, и я почувствовал, как мне хочется встать и побежать к этой тёмной эльфийке. Обнять, трогать, целовать.
Я даже тряхнул головой. Магия, что ли?
А тёмная вдруг залилась смехом, соблазнительно запрокидывая голову, но потом серьёзно сказала:
— Это бред. Что, один сошедший с ума кузнец мог заставить всех уйти? Не смешите меня, — тут Таша слезла со стола и выпрямилась.
Поменяв позу, она так и осталась соблазнительной. Боря рядом со мной кряхтел, до хруста сжимая учебник по «тёмной ботанике».
— Экономика, — улыбнулась Таша, — Всё дело в ней.
Бедный Бобр. На него словно наковальня свалилась, и он обиженно на меня посмотрел.
Я даже не ожидал, что Боря будет так переживать из-за исхода гномов из древнего подземелья. Но дело оказалось в другом:
— Блин, слово «экономика» тоже какое-то… ну, типа совокупности, — вздохнул Бобр, — Эх, я думал, хоть тут будет всё круче.
— Эти коротышки теперь просто не в состоянии обслуживать эти огромные подземелья. Сравните с размерами их пещера сегодня, — эльфийка подошла к одной из арок.
Для этого ей пришлось идти вдоль первой парты, с которой сразу послышался восхищённый вздох. Уж очень близко к какому-то счастливчику оказались рвущиеся из-за ремней округлости Таши.
— Во времена того самого Гимли в этих подземельях было гораздо больше народу. И этой темноты, — она тоже протянула руку, совсем как Бобр до этого, — …не было.
Я снова почувствовал, как тянет к ней. Глаз не оторвать, вся такая стройная. А её формы… Есть ли у обычных женщин такие?
Да я даже в интернете не видел подобного… Идеально. Совершенство.
«Семечка».
Не сразу я понял, что в голове звучит какой-то голос. Это вывело из транса, и я с изумлением заметил, что все парни вокруг тоже смотрят на препода, как загипнотизированные.
— Гера, ты нормально? — Биби увидела, что я очнулся, — С вами что-то происходит.
Тут Таша начала снова говорить, и я понял, что мой взгляд опять притягивает только к ней. Больше тут нет никого, достойного такого внимания.
— А магия? Знаете, сколько магии было здесь? Гномы, эти бородатые землеройки, творили поистине великие вещи.
Голос завораживал, да и история была интересной.
Таша даже упомянула про Гимли Кольцетреского, точнее, про его топор. Сейчас гномы даже близко не смогут создать топор, которым владел их древний король. Ведь этим топором Гимли смог расколоть вещь, для уничтожения которой следовало направиться «на ту сторону» и расплавить её в кузнице, где она была создана.
«Семечка».
И снова голос в голове. Я отвлёкся, посмотрел в сторону. Боря с Толей, как и я, заворожённо смотрели на эльфийку, не отрывая взгляда. Но, самое удивительное, что наши девчонки теперь тоже уставились.
Магия Таши действовала уже и на них.
«Семечка».
Я, наконец, догадался, что это опять мысленный приказ от моего земледельца. Примерно такой же монолог в голове у меня возникал, когда я гляжу на незнакомое вроде бы растение.
Какая вот только семечка? У меня с собой гранат и подсолнух.
Едва я подумал о последнем, как внутри меня словно радость проснулась. Верный признак.
Таша продолжала вещать о том, что даже с исходом гномов великая магия никуда не ушла.
— Кромешная тьма. Страшная тайна, — Таша счастливо улыбалась, видя, что все ученики не сводят взгляда, — И великая магия, которая стала протухать спустя сотни лет.
Она глянула в чёрную темноту, поводила рукой за аркой, будто помешивала её. А потом сказала совсем обыденным тоном:
— Это идеальные условия для произрастания проклятых растений. И нам с вами, юные смертные ученики, предстоит научиться в них разбираться.
В этот момент она поймала мой взгляд. Я как раз держал в руках семечку подсолнушка, вырванную у дриады, и думал, что с ней делать. Есть, что ли?
У Таши удивлённо подпрыгнула бровь, что придало её лицу ещё больше красоты. Я едва смог перевести глаза обратно на семечку.
— Гончар, похвально, — эльфийка улыбнулась, — Я даже награжу тебя. Клади под язык, не вздумай есть.
Всё же, несмотря на все странности, она оставалась преподавателем, и безопасность учеников на её курсе была очень важна. Для чего Таша гипнотизировала, неясно. Может, чтобы было меньше шума, и лучше усваивалось?
Недолго думая, я положил семечку под язык, и сразу же в голову ударила бодрость. Да я так себя не чувствовал даже в выходные, когда удавалось поспать до головной боли.
Я обвёл взглядом аудиторию. И вправду, все глазели, как заворожённые, иногда поскрипывая ручками в тетрадях. Я посмотрел на свои записи:
«Таша просто великолепна. Темнота так подчёркивает её красоту, что становится невозможно…»
Когда это я успел написать?
Тёмная эльфийка, улыбаясь, продолжила рассказывать:
— Тёмная ботаника изучает магические растения, для которых практически не нужен солнечный свет.
И началось. Виды, факторы, совокупность…
Я, глядя на глупо улыбающегося Бобра, даже с завистью подумал, что лучше бы вытащить семечку. Всё равно потом наверняка зачёт будет.
Проклятым растениям нужны вот такие закоулки, где почти нет света, где застоявшаяся магия, а ещё лучше проклятие какого-нибудь древнего деятеля. Места исторических сражений, массовой гибели, или особой мученической смерти при пытках.
Всё это привлекает такие виды растений, от которых даже мой земледелец вздрагивал. То, что некоторые убивали при одном прикосновении, это ещё не самая страшная участь.
Некоторые могли превратить тебя в безвольного зомби, который будет заниматься тем, что завлекать в это подземелье других. Некоторые вообще могли поселиться внутри игрока, и тот всю жизнь только и будет, что бродить по тёмной пещере, выискивая воду и более подходящие условия. Температура там, влажность.
Но, как и полагается, при всей их вредности и опасности, эти растения были просто кладезь для магического крафта. Алхимия, готовка, моё земледелие, травничество…
Да даже та же каллиграфия. Оказывается, очень важно, какими чернилами нанесено заклинание. Есть такие составы, что можно написать свиток воскрешения, но он убьёт того, кто надумает прочитать его.
— Осторожно, мои юные смертные, здесь мы уже почти говорим о запретной магии, — улыбнулась Таша, не сводя с меня взгляда, — Так называемой адской. Министерство очень не любит такие вещи, особенно адские свитки.
Я покосился на Борю и на то, что он медленно выводил в своей тетради:
«Любуюсь кожей лунной,
Ядрён батон, она так близко.
