Руиз испытал невольное восхищение. Парень явно ошибся в своем призвании. Ему стоило стать оратором. Люди в толпе ловили каждое его слово.
— Нет! — кричал Нусквиаль. — Потому, что нас подвел старшина гильдии, почтенный Дольмаэро. Разве он вступился за нас перед демонами? Потребовал предоставить все, что нам по справедливости причитается? Мы по-прежнему довольствуемся жалкими крохами, и Дольмаэро не возражает! Наша сила — в единстве. Так завещали предки. Если мы откажемся выступать, старшина ничего не сможет поделать.
Нусквиаль рванулся вперед и схватил Дольмаэро за плечи. Тот отшатнулся, но здоровенный дрессировщик держал его крепко. Парень кровожадно оскалился и поволок старшину к западной стене площадки. Кое-кого из старшин напугал подобный поворот дела, но большинство поддержали Нусквиаля. Фокусники быстро отодвинулись в сторону, не желая связываться с обезумевшей толпой.
Руиз понимал, что разумнее всего последовать их примеру. Однако что-то подсказывало, что его вмешательство необходимо.
Во-первых, старшина гильдии — человек неглупый, а как раз такой вожак понадобится труппе в грядущие годы. Кроме того, Дольмаэро был добр к Руизу. Во-вторых, если они уничтожат ценную собственность Кореаны, ярость ее обрушится на всю труппу. Да и Руизу мало не покажется, если он не найдет способа предотвратить катастрофу.
Нусквиаль толкнул Дольмаэро к стене, отступил назад и подобрал с земли камень. Старшина выпрямился, пытаясь сохранить бесполезное в данной ситуации достоинство. Толпа придвинулась ближе. Все взгляды устремились к Нусквиалю. Дрессировщик занес булыжник, не замечая, что сквозь толпу к нему пробирается Руиз.
— Этим оружием, — объявил он, — мы проложим себе путь к лучшей жизни. Мы смоем пятно позора с нашей чести, как велит освященная временем традиция. Этим мы покажем нашим захватчикам, что мы за люди. — И со всей силы запустил камнем, прежде чем Руиз успел до него добраться.
Дольмаэро увернулся, но булыжник чиркнул по бритой голове, и старшина упал на колени. По лицу побежали струйки крови.
Прочие тоже наклонились за камнями. Руиз похлопал Нусквиаля по плечу, тот повернул к нему возбужденное лицо. Руиз резко ударил его по ушам. Глаза фараонца потускнели, и он, как подкошенный, упал ничком в грязь, где и остался лежать, слабо подергиваясь.
Во внезапно наступившей тишине Руиз выступил вперед. Он посмотрел на распластавшегося на земле дрессировщика ящериц и задумчиво потрогал его ногой. Нусквиаль не подавал признаков жизни. Руиз отвел ногу и крепко врезал ему по ребрам, раздался треск ломающейся кости.
Руиз повернулся к толпе.
— Добрый день, — произнес он вежливо и медленно обвел взглядом побледневшие лица. Никто больше не собирался совершать необдуманные поступки. Руиз неприятно улыбнулся. — Позволю себе перефразировать одно мудрое изречение из древней религии Начальных Миров, — изрек он. — Пусть тот, у кого не хватает здравого смысла, первым бросит камень.
Площадь наполнилась стуком падающих булыжников. Толпа рассосалась.
Дольмаэро пытался подняться на ноги. Руиз помог ему встать и добраться до затененной части сцены. Там он усадил старшину на оставленные рабочими строительные леса и пошел искать чистую тряпку и миску с водой.
Пока Руиз вытирал ему лицо, Дольмаэро молчал, только один раз поморщился и тихо выругался, когда спаситель стиснул края раны, чтобы остановить кровотечение. Когда тот закончил, старшина поднял на него печальные глаза.
— В который раз ты спасаешь простаков от их собственной глупости.
Руиз с улыбкой пожал плечами — что на это скажешь? Дольмаэро тоже слабо улыбнулся в ответ.
— Не то чтобы я не был тебе благодарен, — проговорил он. — Но скажи мне, чего ради ты так рисковал?
— Мною руководили те же чувства, которые должно испытывать твое стадо, — страх перед гневом Кореаны.
Старшина кивнул:
— Да. Хоть я и деревенщина, а все же правильно догадался. Странно — как нечто столь прекрасное может быть смертельно опасным, а?
Руиз усмехнулся:
— Ты, наверное, уже и сам заметил определенную закономерность: самые прекрасные вещи зачастую именно таковы. Взять хоть леди Низу.
— Низу? Ну, я бы счел ее абсолютно безвредным существом, опасным разве что для самой себя.
— Безвредным? При случае спроси Фломеля. Она стащила пару маникюрных ножниц и старательно проветрила ему кишки.
У Дольмаэро глаза на лоб полезли:
— Так фокусник мертв?
— Ну нет, коновалы тут неплохие и работают быстро. Я могу поручиться, что скоро нам всем предстоит какое-то путешествие. Понятия не имею, куда.
Старшина долго переваривал это сообщение.
— Ты — источник странных предсказаний, Вухийя.
— Зови меня Руизом.
— Руиз так Руиз. Это твое настоящее имя? А, ладно. Татуировки-то смылись, как я погляжу.
Руиз потер лицо:
— Что ж. Прошу прощения, если вид моего голого лица оскорбляет тебя.
Дольмаэро широко улыбнулся и хлопнул его по спине:
— Ты можешь выкраситься в синий цвет и есть ногами, но меня ты не обидишь. Я у тебя, честное слово, в неоплатном долгу. Кроме того, голое лицо пугает, а мне кажется, что страх — часть твоего ремесла, чем бы ты там ни занимался.
Старшина, кряхтя, поднялся на ноги.
— Однако мне пора позаботиться о молодом Нусквиале, — сказал он. — Парень всегда был бесноватым. Потому-то я и сделал его дрессировщиком ящериц, хотя он мечтал стать фокусником. Не все люди так хорошо управляются с властью и силой, как ты. — И зашагал через площадь, прежде чем Руиз успел спросить, как ему отыскать Низу.
Но он и сам без труда нашел ее — в ванной, где с ней возились три древние старухи-костюмерши. Низа стояла на табуретке, а женщины пытались задрапировать ее в отрез богатого красного бархата. Вокруг в беспорядке валялись рулоны других, не менее роскошных тканей. Когда Руиз вошел, костюмерши сначала его не заметили, и он наблюдал, как они подкалывают материю, отмечают длину и спорят пронзительными голосами. Низа видела вошедшего, но глаза ее смотрели будто сквозь него. Она стояла, подняв руки, чтобы женщинам было удобнее, лицо хранило застывшее выражение.
Возле бассейна, наблюдая за костюмерами, развалился Айям. Руиз бросил на существо злобный взгляд, но оно нагло ухмыльнулось в ответ, уверенное в собственной безопасности.
Когда старухи наконец оглянулись и заметили в дверях Руиза, они побросали свои ткани, булавки, мелки и мерные ленты и с хриплыми воплями выскочили в заднюю дверь. Руиз понадеялся, что они переживут подобное потрясение. Ему вовсе не улыбалось стать источником новых смертей среди рабов Кореаны.
— Мы можем поговорить? — спросил он.
Низа окинула его безразличным взглядом и произнесла тихим чужим голосом:
