— Банесса, ты за них отвечаешь. Смотри, чтобы подобные инциденты не повторялись. Поедут трое фокусников, девчонка и старшина гильдии. Да, еще вот этот, — она указала на Руиза, — если, конечно, переживет зондирование мозга. Заберите его вниз и подготовьте.
Мармо одобрительно проворчал:
— Неплохо придумано. Я присмотрю, чтобы все было в порядке.
Банесса надела на шею Руизу поводок и потянула за собой.
— Девчонка останется здесь, — добавила хозяйка. — Лиям, присмотри, чтобы с фокусником больше ничего не случилось.
Кореана просматривала распечатки, пока Мармо осторожно проводил щупом по черепу неизвестного, используя инъекционный протез. Киборг выполнял эту работу исключительно аккуратно, и женщина могла быть спокойна: ее загадочного пленника не повредят во время проверки. Жаль, правда, что она пожалела денег на новейшие технологии послойного зондирования.
Татуировка на голове мужчины совсем выцвела. Он, казалось, абсолютно выздоровел после ледового удара, смуглая кожа приобрела прежний блеск, ногти на сильных руках порозовели.
Мармо закончил работу.
— Он в твоем распоряжении, — произнес пират, отодвигаясь в сторону.
Аккуратно, стараясь не помять прическу, женщина надела аналоговый шлем, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
Глубоко вздохнув, Кореана погрузилась, как в прохладную воду, в сознание незнакомца, и остановилась под серебристой кровлей, наблюдая за жизнью, которая кипела там. Мысли, похожие на юрких рыбок, стремительно носились взад-вперед. Внизу, в темных глубинах подсознания колыхались более крупные агломерации жизненного опыта.
Женщина наслаждалась купанием в чужом сознании, убеждаясь, что она поступила правильно, сохранив пленнику жизнь. Однако пора приступать к зондированию.
— Кто ты? — Послание волнами пробежало по человеческому мозгу.
— Руиз Ав, — последовал ответ.
— Кому ты служишь?
— Я — свободный агент, зарегистрирован на Ланкшасе.
— Чем ты занимаешься?
— Торгую особо талантливыми человекообразными рабами.
Кореана засмеялась от восторга. Работорговец! Он может оказаться весьма полезным.
Однако следовало удостовериться в его правдивости. Женщина осторожно попыталась проникнуть в глубины подсознания. Там обнаружился слой памяти, полностью подтвердивший предыдущую информацию: тысячи рабских казарм, загонов, свист нейронных кнутов, вопли аукционистов, расхваливающих живой товар на рынках разных миров. Чем глубже она проникала, тем ярче становились эти воспоминания, но вместе с тем возрастало и давление впечатлений. Вскоре Кореана с облегчением вынырнула на поверхность. Не приходилось сомневаться в реальности увиденного. Нигде не нашлось ни малейшего намека на Лигу Искусств. Кроме того, для работы в ней требовались существа, легко поддающиеся влиянию. Руиз явно к таким не принадлежал.
— Что ты делал на Фараоне?
Вопрос был важен, и женщина внимательно наблюдала за реакцией испытуемого.
— Собирался похитить фокусников. Я не ожидал, что сам попаду в плен.
В ответе чувствовалось беспокойство и острое желание избежать наказания. Кореана улыбнулась, и выпустила успокоительный заряд в мозг пленника.
— Не беспокойся, все к лучшему. Испытуемый слегка расслабился. Пришла пора приступить к новой фазе зондирования.
— Почему ты спас Феникс? Работорговец явно смутился:
— Не знаю… девушка так хорошо играла в пьесе. И она очень хороша собой. Но я плохо помню свои действия, после того как поле оглушило меня.
Не самый приятный ответ.
— А Кореана, — раздраженно спросила женщина, — она красива?
— Да, — ответ последовал немедленно. Глубины сознания окрасились багровыми отблесками страсти.
Кореана, очень довольная, вернулась в собственное тело. Несколько секунд она отрешенно любовалась прекрасным пленником, размышляя о том, чем они будут заниматься после его возвращения из Анклава. Удовольствие не должно уменьшиться и после операции геншей. Но будет ли беззубый тигр таким же красивым?
Руиза разбудили сердитые голоса. Пленник лежал на хорошо знакомой грязной койке в доме отверженных. То, что он вообще проснулся, свидетельствовало о том, что маска проверку выдержала. Что-то многовато времени приходится проводить без сознания. Руиз испытал острую жалость к самому себе. Это задание с самого начала не понравилось ему, а теперь он полностью потерял контроль над происходящим. И откуда взялся непонятный оптимизм, с которым он, опытный агент, спланировал побег через озерный город? Что же касается воплощения этого безумного плана, самый снисходительный наблюдатель обнаружил бы в его действиях массу ненужной истерии.
Единственным светлым воспоминанием были часы, проведенные с Низой, хотя и она являлась живым символом его некомпетентности.
Руиз сел, хотя затекшие мышцы протестующе ныли.
Нет, Низа — не просто символ. Но она ненавидит человека, который ее предал. Что если попробовать объясниться? Девушка довольно умна. Руиз с трудом поднялся и вышел на площадку.
В центре загона собрались все пленники с Фараона, кроме Низы и Фломеля. Старейшины столпились вокруг Дольмаэро. Двое младших фокусников внимательно прислушивались к ссоре. Прочие фараонцы сбились в кучку чуть в стороне.
— Тихо! — Лицо Дольмаэро пылало. Руиз никогда не видел его в такой ярости. — Ваше желание или нежелание ничего больше не значит. Неужели вы до сих пор не поняли, что мы — рабы!
Старшина с рыбьей физиономией воскликнул, заикаясь от возмущения:
— М-м-мы?! Мы — не рабы. Мы принадлежим к почтенной гильдии. Как мы можем быть рабами?
Дольмаэро, казалось, пожалел о своей несдержанности:
— Ну хорошо, рабы — это сильно сказано. Но ведь ты, Эдгерд, не станешь отрицать, что мы — пленники?
— Не стану. А кто виноват? Почему ты, старшина гильдии, ничего не сделал, чтобы нас защитить?
Эдгерд возмущенно потрясал тощими кулаками. В толпе послышался ропот одобрения.
Никто не обратил внимания на Руиза, застывшего в тени дверного проема. Его это вполне устраивало. Люди на площадке выглядели опасными безумцами, способными на любое насилие.
Вперед протолкался широкоплечий парень с татуировками помощника укротителя ящериц. На его мясистом лице читалось возмущение.
— Да! — закричал он так, что Дольмаэро отшатнулся. — Мы живем в лачугах, жрем какое-то мерзкое варево. Теперь еще придется ставить пьесу без обычных жертвоприношений и молитв. А где плата? Где обычные развлечения, положенные нам, первоклассным артистам? Почему?!
— Говори, Нусквиаль! — послышались одобрительные выкрики из толпы.
— Потому, что мы дали самое лучшее представление, когда-либо виденное в южных номархиях? Потому, что нас увезли с Фараона? Потому, что мы попали в лапы демонов? Нет!
