— Давайте я лучше в Вангу поиграю и с одного раза угадаю, кому вы звоните, — вкрадчиво предлагаю я, опираясь ладонями об стол. — Только абонент Константин сейчас вам не ответит, ему для этого смелости набраться надо. И зубы с пола собрать.
— Та-а-ак, — задумчиво тянет мужик, откидываясь в кресле. — А вы у нас кто? От Бодлер? Новый представитель?
— Дмитрий Варламов, — я чуть пожимаю плечами, не торопясь ничего отрицать. Пока меня считают за представителя Полины — должны хотя бы выслушать, а не сразу послать… В редакторский отдел.
— Я так понимаю, вы ко мне не просто так явились? — Паша — если я, конечно, помню его имя правильно — смотрит на меня с незатухающим интересом.
Выкладываю перед ним свой флэш-трофей.
— Константин утверждал, что здесь находится копия книги Полины, честно говоря, я бы предпочел убедиться, что это правда. Ну и он бы предпочел, потому что наверняка жить ему еще хочется.
— Когда я думаю, что повидал уже все возможные закидоны творческих и… индивидуальностей, они всегда находят, чем меня удивить, — Паша покачивает головой. — Ну, давайте, посмотрим, где оно там. И есть ли?
На самом деле тыкать разные флешки куда попало вряд ли можно и в издательстве. Тут воткнули, но все-таки проверили на вирусы.
Унылый точно не рассчитывал на разоблачение, да и флешкой явно ни с кем не делился. Так что все мои опасения на сложную иерархию файлов, запароленный архив где-нибудь в такой папке, в которой точно искать не догадаются, к счастью, остались только опасениями.
“Бабочка Многодневка” лежала в корневой папке флешки. Целая и невредимая.
Все восемнадцать авторских листов.
— Ох, сдается мне, придется извиняться перед Полиной, — вздыхает главный редактор и перетаскивает себе файл на рабочий стол, потом кидает в почту, затем смотрит на меня.
— Я бы на вашем месте готовил для Полины новый договор с повышенным процентом по продажам, — исходя из правила “наглость — второе счастье” заявляю я.
Ну а что, себе бы я такую же фишку выбил, если бы дорогой и любимый начальник на меня зря наехал. И я ничего не потеряю, сказав это вслух. В хорошем исходе — выиграет Полинка, в плохом… Ну пошлют меня к чертовой матери, я терпеливый, я переживу.
Паша не спешит меня посылать. Задумчиво щурится и кивает, явно намереваясь обдумать этот вариант.
— Процент как компенсация — это хорошая мысль. Спасибо. И за помощь тоже. Что-то еще?
— Расписку о получении файла книги, которая подлежит сдаче, — невозмутимо откликаюсь я. — С печатью, подписью, в свободной форме. Можете от руки написать. Графологическую экспертизу, если что, мы закажем.
Годы работы с Кирсановым меня приучили — всегда и везде бери под роспись.
Что-то одобрительное мелькает в глазах Павла, он кивает и тянется за чистым листом к принтеру.
Расписку я читаю, утвердительно киваю, складываю вчетверо, убираю во внутренний карман пиджака. Вот теперь действительно все.
— Кстати, Константин сейчас у вас на лестнице валяется, — замечаю я напоследок. — За отдельную доплату могу поработать сборщиком мусора и притащить этого ублюдка к вам.
— Не стоит. Пусть поваляется, — Паша многообещающе улыбается. — Из здания все равно не выйдет, охрана не выпустит. Мне нужно очень многое обсудить со своим сотрудником.
Когда я выхожу из издательства — на миг замираю на ступеньках. Взгляд зацепляется за Полинку, которая вместе с Кольцовой стоит у моей машины. Не уехала. Я, если честно, боялся именно этого. Что она не захочет со мной говорить, попытается избежать, она же ясно вчера дала понять, что возвращаться ко мне не намерена, тем более что явился-то я сюда с Эльвирой, не с Полиной.
И все-таки…
Она стоит, что-то говорит Кольцовой, слегка улыбается, а взглядом уже сверлит меня. И от этого только дышать тяжелей. Дело ведь даже не в том, что она у меня красивая, хотя Полинка действительно красивая. Даже сейчас, бледная, с запавшими от нервного напряжения и недосыпа глазами. Особенно сейчас — такая хрупкая, такая уставшая, что хочется стать тем стеклянным куполом, что защитит мой хрупкий подснежник от ледяных градинок и прочих неприятностей.
Я обещал ей оставить её в покое. Это напоминает мне внутренний педант.
И черта с два я сдержу это обещание. Нет, мне не стыдно. Просто она — моя женщина, и я расшибусь, но добьюсь того, чтобы она меня пустила в свою жизнь и отогрела своим теплом. И я сам — отогрею её. Мою обиженную девочку.
— Ну, давай, Полин, — Кольцова торопливо кивает, как только видит меня.
— Тебя не надо подвозить? — я удивленно поднимаю брови. — Я тебе обещал.
— Я переживу, — откликается Эльвира, пристально глядя на меня. — Мне еще есть, что с Пашей обсудить. А вы займитесь… восстановлением файлов.
Так и хочется сказать: “Кольцова, не переигрывай”. И я мог бы ей сказать, что с Пашей ей уже разговаривать не о чем, но она не особо и слушает, не без облегчения на лице расцеловывается с Полинкой, бросает мне “Чао” и испаряется с горизонта. Ладно. Думаю, если она дойдет до редактора — он ей все объяснит.
Вот теперь приходит черед отдавать расписку Полине. Она читает, смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
— Ты… Ты забрал файл у Кости?
— Я — животное, — ухмыляюсь я, чуть подмигивая, — и моему животному напору не может сопротивляться ни один унылый червяк.
Оно того стоило — так морочиться, потому что иначе Полинка бы не смотрела на меня так пристально, и я бы не тонул в её дивных весенних глазах.
— Спасибо, Дим, не ожидала.
Меня даже от этой простой фразы, такой спокойной, но такой искренней будто окатывает теплой морской волной.
— Пожалуйста, — отвечаю я, а потом, обнаглев, добавляю: — Может, поцелуешь за такие подвиги, заветная моя?
В конце концов, сегодня, кажется, мой день, можно и берега потерять. Тем более что, когда рядом моя заветная весна, — это как раз легче легкого.
— Ну-у-у, — Полинка смотрит на меня испытующе, будто прикидывая, стою ли я такой щедрой платы. — Нужно подумать насчет поцеловать. А вот кофе угостить могу. Если отвезешь меня до дома. Согласен?
