Стараясь разглядеть фантастический пейзаж внизу, Карел направил воздушную машину к месту недавнего сражения.
Оно и здесь продолжалось с той же отчаянной яростью.
Небо было залито кровавым багрянцем. Внизу на земле колыхалось безбрежное море похожей на коричневые водоросли живой травы.
Английские бомбардировщики превратились в тяжелых неуклюжих птиц, исторгающих из себя потоки клубящегося огня.
«Длань Вотана» в этом перевернутом мире выглядела как огромная черная змея, выскакивающая из круглой, постоянно затягивающейся норы. Огромная голова с мощными челюстями то и дело стремительно кидалась вверх, пожирая не успевших увернуться птиц. Хищная тварь перемалывала им кости и, судорожно сокращаясь, заглатывала добычу, извиваясь всем своим исполинским телом.
В «искривленке» было отчетливо видно то место, откуда работала подземная установка. Можно рискнуть, вернуться в нормальную реальность и попробовать разбомбить бункер, но на истребителе сделать подобное конечно же невозможно.
Засмотревшись, Карел едва не пропустил атаку немецкого истребителя.
Подкравшийся сзади «Хортен» резко рванул вперед и, неожиданно раскрыв красную зубастую пасть, вцепился в хвост советскому самолету.
Майор швырнул машину к земле, сбрасывая немца. Это ему удалось, однако тот успел вырвать кусок оперения.
На правое бронестекло кабины брызнула кровь. «Як» стал хуже слушаться.
Несясь почти у самой земли, Карел сделал рискованный маневр, перевернув истребитель брюхом кверху, и упавший с неба «Хортен» угодил своей оскалившейся мордой прямо в мощные когти.
Острые ножи сомкнулись мертвой хваткой, насквозь пробивая пластинчатую кожу вражеского истребителя.
Сцепившиеся самолеты рухнули на землю. К счастью, в «искривленке» машина не могла взорваться. Мягкий живой фюзеляж смягчил удар. Самолет умер, спасая находящегося внутри человека.
Разбив пистолетом покрывшийся сеткой трещин фонарь, Карел выбрался на горячее крыло.
Вражеский «Хортен» лежал всего лишь в нескольких метрах, зарывшись носом в землю. Фюзеляж и одно из крыльев были распороты когтями советского «Яка».
По колено увязая в шевелящейся коричневой траве, майор подошел к немецкому истребителю, но его кабина оказалась пуста. Видимо, летчик переместился обратно, не забыв сломать заветный рычаг.
Карел вернулся к своему самолету и, осмотрев повреждения, понял, что ему не так-то просто будет теперь вернуться.
Сиденье пилота основательно перекосило. Кабина сильно деформировалась после удара о землю, и ручка перехода стала совершенно недоступна.
— Ну и что теперь делать? — вслух спросил себя майор, вглядываясь в кровавое зарево на незнакомом горизонте.
Прожорливая змея исчезла. Воздушный бой подходил к концу.
Бомбардировщики ушли, сбросив на землю весь свой смертоносный груз. В небе по-прежнему кружили лишь истребители.
Майор удивленно отметил, что некоторые воздушные машины исторгали из себя огонь, словно мифические драконы.
«Искривленка» играла с человеческим воображением по своим неведомым правилам. Оставаться здесь дольше тридцати минут вне кабины самолета было опасно.
Карел искал выход.
Терять донора в искривленном пространстве нельзя, ибо можно вообще никуда не вернуться. Здесь действовали совсем иные законы.
Самолет вздрогнул и стал медленно погружаться в землю. Майор спрыгнул с накренившегося крыла, отойдя как можно дальше от уходящего истребителя.
Шевелящаяся у ног трава цеплялась за сапоги, мешая идти.
Разбившийся «Хортен» также стал уходить в ставшую внезапно мягкой почву чужого мира.
Преодолевая сопротивление агрессивной растительности, Карел двинулся прочь от исчезнувших в земле боевых машин.
Он оступился, лишь чудом не упав в глубокую круглую яму, раскрывшуюся прямо у самых ног.
Яма оказалась заполненной отвратительной черной жижей.
Майор осторожно обошел ловушку. В нормальном мире на этом месте вполне могла лежать противотанковая мина. Куда же идти?
В Шестнадцатом отделе мало что знали об «искривленке». Изучать это странное пространство было невозможно. Человек существовал здесь от силы пару часов, иначе он уже не мог вернуться назад. «Искривленкой» пользовались исключительно летчики и моряки, особенно когда попадали в безвыходные ситуации. В странном мире возможности сражающихся всегда уравнивались. Это был нерушимый закон искривленного мира. Тут каждый имел свой шанс.
Особенно захватывающе выглядели бои на море. Когда бывалые моряки рассказывали, во что превращается немецкая субмарина и атакуемый ею корабль, многие просто отказывались верить. Два невиданных полуживых-полумеханических монстра яростно рвали друг друга на куски, а внутри них боролись за жизнь обыкновенные люди.
Странно, но человек в «искривленке» никогда не менялся. Мистики утверждали, будто зло внутри людей настолько велико, что законы странного мира попросту отторгают их, оставляя прежний облик нетронутым...
Расстегнув летную куртку, Карел осмотрел многочисленные карманы, коря себя за то, что не сделал этого с самого начала.
В правом верхнем он обнаружил «ключ» и свернутый вдвое маленький листок бумаги.
Майор развернул его.
Твое тело не погибло. Об этом не беспокойся. Иди по цепочке. Пока она есть, ты будешь жить. Ее длина неизвестна даже в отделе, так что в самое ближайшее время я попробую к тебе пробиться. В Москву пока не суйся, все объясню при встрече. Не делай лишних телодвижений и запасись терпением.
Чуть ниже стояла подпись: Ворон.
Карел несколько раз перечитал короткое послание.
Что это? Как вообще такое было возможно? Как Ворон узнал, что он окажется именно в этом доноре? Как подбросил свернутый вдвое листок? Кто он такой, в конце концов, на чьей стороне?
Спрятав записку, майор открыл «ключом» «Лестницу Иакова».
В «коридоре» все было, как обычно. Тусклый свет и многочисленные двери. Ну, почти как обычно.
У одной из дверей лежал на спине человек. Он был мертв. По ковру растеклась лужа блестящей, еще не успевшей свернуться крови.
Карел подошел ближе.
На полу лежал эсэсовец. Чья-то пуля разворотила ему грудь. Человек пытался спастись. Сил ему хватило лишь на то, чтобы выползти из одной двери и подползти к другой, тут его и настигла смерть.
«Значит, немцы тоже», — с тоскою подумал майор, понимая, что нейроразведка потеряла самое главное свое преимущество.
Но чем больше он вглядывался в мертвеца, тем отчетливей понимал: что-то тут не так. Черты лица, цвет кожи, форма.
Да-да, именно форма, такую в «Анненэрбе» никогда не носили. Карелу была знакома эмблема «Наследия предков», остальные отличительные знаки вызывали лишь недоумение.
