Сейчас именно Матиас нависал над телом.
— Мне плевать, что ты думаешь обо мне, или как твоя внутренняя Опра представила всю ситуацию. Дело не в том, чего хочу я… а в том, что я обязан сделать.
— Гибли невинные люди.
— Как и прогнившие! Господи, Джим, твоя пустая болтовня абсурдна. Хорошие люди умирают каждый день, и ты не можешь помешать этому. Я — разновидность автобуса, который размажет их… и, по крайней мере, я преследую серьезную цель.
Джим почувствовал, как страх волной поднимается в груди… а потом, подумав обо всем сказанном, эмоция переросла в нечто иное… Наверно, в уныние.
— Мне следовало позволить тебе умереть в той пустыне.
— Я просил тебя именно об этом. — Матиас снова вцепился в свою левую руку, будто ему внезапно нанесли запрещенный удар. — Ты должен был выполнить приказ, который я отдал тебе.
Такие пустые, подумал Джим. Его слова были пустыми и безжизненными. Будто они говорили о ком-то другом.
— Должен.
Точно.
Парень так сильно хотел выйти, что собирался покончить с собой. Но Девина вернула его обратно; Джим был уверен в этом. Здесь поработал этот демон с тысячью лиц и бесконечной паутиной лжи. Просто обязан был. И ее манипуляции прекрасно подготовили сцену для Исаака: солдат сотворил много зла, но он пытался начать жизнь с нуля, — вот его перепутье, перетягивание каната между Джимом и Матиасом.
Джим покачал головой.
— Я не позволю тебе забрать жизнь Исаака Роса. Не могу. Ты говоришь, что работаешь ради великой цели… так вот, я тоже. Убьешь этого мужчину, и человечество потеряет больше, чем простого невинного.
— О, да брось. Едва ли он невинный. Его руки по локоть в крови, как твои и мои. Я не знаю, что произошло с тобой, но не идеализируй прошлое. Ты точно знаешь, в чем он виновен.
Изображения мертвых мужчин замелькали перед глазами Джима: ножевые ранения, пулевые, истекающие кровью лица, изуродованные тела. И все они — из разряда грязной работы. Жертвы, задушенные, отравленные газом или химикатами, были серого оттенка.
— Исаак хочет выйти. Он решил прекратить. Его душа отчаянно ищет другую дорогу, и я помогу ему в этом.
Поморщившись, Матиас снова потер левую руку.
— Загадай желание в одну руку и одновременно мочись в другую. Потом сравнишь, какая заполнится быстрее.[92]
— Я убью тебя, — сказал Джим обыденным тоном. — Если дойдет до этого… я убью тебя.
— Ну, кто бы мог подумать… какие новости. Облегчи себе работу — сделай это сейчас.
Джим снова покачал головой.
— В отличие от тебя, я не стреляю без необходимости.
— Порой переход к решающему поединку — самый умный шаг, Джимми.
Старое имя мгновенно вернуло его в прошлое, к началу их обучения, когда он делил комнату с Матиасом. Ублюдок был холодным и расчетливым… но не во всех отношениях. Он был предан Джиму, насколько это в принципе было возможно в тех обстоятельствах. Однако, с годами, исчез любой след и без того ограниченного проявления человечности… пока тело мужчины не стало столь же искалеченным и немощным, как и его душа.
— Позволь задать один вопрос, — протянул Джим. — Ты когда-нибудь встречал женщину по имени Девина?
Парень выгнул бровь:
— К чему сейчас такие вопросы?
— Простой интерес. — Он расправил кожаную куртку. — К твоему сведению, я адски провел с ней время.
— Спасибо за совет насчет свидания. Это на самом деле мой приоритет в настоящий момент. — Матиас накрыл простыней серое лицо Джима. — И не стесняйся убить меня в любое время. Сделаешь мне одолжение.
Последние слова были сказаны тихо… доказывая, что физическая боль, сильная и продолжительная, может сломить даже самую стойкую волю. Но, с другой стороны, смена парадигм Матиаса произошла еще до взрыва, не так ли?
— Знаешь, — сказал Джим, — Ты тоже можешь покинуть подразделение. Я вышел. Исаак пытается. Если ты не можешь больше заниматься этим, ты в состоянии выйти.
— Ты покинул подразделение лишь потому, что я дал тебе временный отпуск, — резко рассмеялся Матиас. — Я планировал вернуть тебя назад. Исаак тоже не уйдет от меня… я сохраню ему жизнь, только если он решит вернуться в строй. В действительности, почему бы тебе не передать ему мои слова? Учитывая, как вы сдружились.
Джим сузил глаза.
— Ты никогда не делал этого ранее. Когда кто-то предавал доверие, ты не позволял ему возвращаться.
Матиас, содрогнувшись, выдохнул.
— Времена меняются.
Не всегда. И не относительно такой хрени.
— Конечно, — солгал Джим. — Давай уберем мое тело, а?
Когда они задвинули стол обратно в холодильник, Джим закрыл дверь. Потом Матиас медленно наклонился, чтобы поднять трость, его спина хрустнула пару раз, дыхание стало рваным, будто от боли и того, что его легкие не справлялись с работой. Когда он выпрямился, его лицо приобрело неестественно красный оттенок… доказательство того, сколько сил забрало такое простое движение.
Сломанный сосуд, подумал Джим. Девина работала с… использовала сломанный сосуд.
— Это все происходит на самом деле? — спросил Матиас. — Этот разговор.
— Все реально, черт возьми, но сейчас ты немного вздремнешь. — Прежде чем парень успел забросать его вопросами, Джим поднял руку и призвал силу к своему пальцу. Когда кончик начал светиться, Матиас раскрыл рот от удивления. — Но ты запомнишь, что я хотел сказать.
С этими словами он коснулся лба Матиаса, и сияние прошло через мужчину, словно зажженная спичка, вспыхнув быстро и ярко, поглощая сломанное тело и порочный разум.
Матиас рухнул наземь, словно камень.
Ангел Амбиен[93], детка, подумал Джим. Усыпляет лучше всех.
Он навис над Матиасом, и вид валявшегося ничком босса был слишком метафоричен: мужчина пал по многим параметрам, не просто «здесь и сейчас».
Джим ни на секунду не поверил, что ублюдок позволит Исааку вернуться. Это заявление — способ приманить парня на расстояние выстрела.
Бог знал, Матиас был искусным лжецом.
Наклонившись, Джим убрал пистолет парня в кобуру, затем просунул руки под его колени и плечи… черт, еще трость. Протянув руку, он подхватил палку и уложил ее на грудь мужчины.
Джим встал без проблем, и не потому, что был силен в плечах. Черт… Матиас был таким легким; совсем легким для человека его телосложения. Он весил не больше ста пятидесяти фунтов[94], тогда как должен весить все двести[95].
