Царь принял участие в первом новогоднем празднестве своего царствования (555), а потом отбыл в Южную Вавилонию; дней через 20 он обосновался в Ларсе. Город находился на полпути между Уруком и Уром; находясь там, можно было уладить проблемы области, находившейся в небрежении уже у двух поколений правителей Вавилонии. Жители обратились к Набониду с вопросами, на которые прежде не отвечали вавилонские канцелярии. Он же всегда принципиально брал за образец решения Навуходоносора и Нериглиссара. Ссылаясь на них, он вновь положил жалованье служащим «Небесного дома» в Уруке. Многие другие меры регламентировали детали управления храмом, показывая его прежнюю неэффективность. На следующий год Набонид восстановил должность великой жрицы бога-луны в Уре.
До сих пор он проводил политику в духе традиционной программы царей-реформаторов. Во второй и третий год царствования новый государь отправился объезжать империю; была ли то инспекционная поездка, военный поход или карательная экспедиция, теперь неизвестно. Вел он себя, как можно предположить, сообразно положению на местах. Зимой 554/53 года царь был в Хамате; полгода спустя, в мае 553 года, он провел краткую победоносную кампанию в южном Аманусе: намечавшееся большое строительство требовало кедровой древесины. Возможно, какое-то время он квартировал в Дамасском оазисе. Там он, видимо, заболел. Через четыре месяца, выздоровев, царь отправился на юг. Он выиграл несколько больших сражений в Эдоме и в декабре того же года вернул себе власть над этой страной. Однако подробности событий нам недоступны. Во всяком случае, результат был неплохим: покорившись Вавилону, южные царства оставались спокойными до конца правления Набонида.
Затем он вышел из колеи своих предшественников — отправился на завоевание Западной Аравии, то есть перешел границы империи. В начале 552 года он взял Дедан, а потом и Тейму. «Памфлет» говорит об учиненной Набонидом кровавой расправе: «Придя туда, он убил царя Теймы, истребил стада жителей города и страны его. Тогда он поместил жилище свое в Тейме с войсками вавилонскими». Город был цветущим оазисом, а кроме того, являлся главным перевалочным пунктом между Нижним Двуречьем и Западной Аравией. С Вавилонией у него были налажены регулярные торговые связи. Уже тогда он выглядел космополитичным: его архитектура и скульптура говорят о влиянии как азиатского Ближнего Востока, так и Египта. Кроме того, это был важный религиозный центр, посвященный богу-луне. Выбор Набонида был не лишен здравого смысла. Украшенная и укрепленная его повелением, Тейма процветала — она стала новым Вавилоном. Набонид решил поселиться там, а текущие вавилонские дела поручить своему сыну[55] Валтасару[56] («Бел, храни царя»). Сын жил в Вавилоне, а отец в Аравии. Набонид не вернулся в Вавилон ни на освящение возобновленных его именем храмов, ни даже на похороны матери (она скончалась 6 апреля 547 года). В отсутствие государя все эти годы не мог состояться и новогодний праздник. Но, как упоминает хроника, во всех храмах справлялись обряды. Даже удалившись из «страны», Набонид продолжал поддерживать в ней порядок.
Утверждение «Памфлета» о том, что, уехав, Набонид передал сыну «царство», ложно; вся власть осталась при нем. Собственно говоря, он и не отлучался из империи, ведь Западная Аравия теперь стала ее частью. Всё выглядело так же, как если бы царь был на месте, и Валтасар всегда оставался только его «старшим сыном». Прилагательное «старший» было тщательно подобрано: одновременно могло значить и «выдающийся», «первостатейный». На деле он честно и старательно исполнял замыслы отца, и подданные Набонида повиновались ему неукоснительно. Впрочем, то был уже зрелый человек с военным опытом, приобретенным при Нериглиссаре.
Почему же Набонид создал такую странную, небывалую дотоле в Передней Азии политическую ситуацию? Вернувшись, он утверждал, что его вывела из себя нечестивость подданных, якобы отвергших новую веру, предложенную царем. Это объяснение — отговорка: Набонид тогда еще не придумал своей теологии, ставившей во главу пантеона бога-луну. Видимо, было несколько факторов, подтолкнувших царя к решению. Было бы наивно претендовать на знание всех причин — многое нам недоступно. Во всяком случае, одним из самых сильных его побуждений было желание расширить империю. Набонид в интересах Вавилонии возобновил экспансионистскую политику, которую до VII века проводили ассирийцы. Он напал на Западную Аравию — богатую, но слабую. Долина Нила, Иранское и Анатолийское нагорья были недоступны для вавилонян — связываться с такими грозными соперниками, как персы или Египет, было опасно. Долины же Западной Аравии являлись развитым сельскохозяйственным регионом. Как раз в то время оттуда начался вывоз ладана, и этот продукт стал источником постоянно возраставшего дохода. К имперским устремлениям прибавлялись и соображения военного порядка: Западная Аравия могла сыграть роль тыловой базы, а потом и плацдарма для контрнаступления в случае, если бы персы вошли в Вавилонию или египтяне захотели утвердиться на азиатском побережье Средиземного моря.
Хотя Набонид находился вдали от Вавилона, все десять лет он продолжал так же энергично руководить проведением необходимых для страны реформ. Государственная власть восстановила правосудие, были исправлены другие, менее значительные неполадки в управлении, К слову, эти проекты были тесно связаны между собой. Вавилонский царь понял это и соответственно поступал. Он не мог что-либо менять в экономической жизни простых подданных; нельзя было даже представить себе, чтобы кто-то взялся ее контролировать. Зато государь мог воздействовать на крупных владельцев земли — на храмы.
Набонид непрестанно ссылался на политику Навуходоносора, прикрываясь авторитетом высокочтимого предшественника, чтобы обезоружить потенциальное сопротивление. Он реорганизовал управление храмами. Место «писца» занял «царский посланник, эконом». При нем был «царский посланник, ведающий его казной», который заботился только о финансовых интересах владыки и следил, чтобы жрецы отсылали ему все, что должны. Теперь у Набонида были свои люди в администрации всех важных храмов страны.
Все вавилоняне, включая Валтасара, правившего в столице в отсутствие отца, по-прежнему платили «десятину». Храмы же выплачивали дополнительный налог в пользу светской власти, часть жертвенных продуктов полагалась царю и его семье, храмовые рабы должны были работать на государство. На «Блистательный дом» в Сиппаре в 541/40 году было возложено попечение о царских конях. Как правило, государь и, в подражание ему, сановники не проявляли особых симпатий к жрецам, управлявшим храмами; Набонид же решительно считал их изначально неправыми. Когда «Небесный дом» в Уруке пожаловался царю на неплательщика, тот ответил: «Никто да не тревожит его: берите у него только то, что он принесет и даст вам впредь». Достаточно было пригрозить обращением к «царскому сыну», чтобы утихомирить храмовую администрацию.
Навуходоносора заботили главным образом демографические проблемы. В крайнем случае он мог заняться мерами по защите от разливов Евфрата земель между столицей и Кишем. Восточный берег реки он оградил земляной дамбой — так, чтобы река могла обильно наполнять рвы вокруг Киша, которые были заново обложены обожженным кирпичом. У этого проекта были и военные резоны, что, впрочем, отмечал сам государь. Нериглиссар же интересовался развитием земледелия. Но при нем эта политика была только намечена, а при Набониде и Валтасаре продолжена. На юге снова взялись за рытье каналов: если водные пути оставались без обслуживания, это не только рано или поздно наносило ущерб крестьянам, но также затрудняло и замедляло передвижение людей и товаров.
