Важно было семь раз обвести молодую пару вокруг огня, и они — муж и жена.
Но Ранджит, не подозревая, что перед ним не священник, с раздражением в голосе сказал:
— Полчаса прошло, а он еще копается!
Священник бросил в огонь сухие зерна пшеницы, риса, благовонные палочки сандала и брызнул масла.
— Все готово, мой господин! Нет только невесты, — смиренно сообщил «брахман».
— Кирки! — позвал Ранджит.
— Да, хозяин! — выкрикнул тот из-за колонны.
— Зиту сюда, быстро! — отрезал Ранджит.
Кирки пошел за Зитой.
— А ты пока начинай! — велел жених священнику.
Тот взвыл с потрясающей силой и плеснул в огонь так много масла, что клубы дыма и искры от сандаловых углей ударили в лицо Ранджита.
Кирки, грозный, как сам дьявол, подошел к девушке в белом свадебном платье, которая сидела к нему спиной. У нее на голове красовался венок из цветов.
— Готова? — рявкнул он. — Иди за мной!
— Нет, не надо! Пожалейте меня, умоляю вас! — жалобным голосом запричитала девушка.
— Извини, детка, — жуя бетель, прорычал уголовник, — но я не знаю, что такое жалость! Идем быстрей! — и он резко схватил невесту за руку.
Кирки и невеста вошли под высокий свод центрального храма. «Священник», не умолкая, продолжал бормотать нараспев мантры.
Искры огня, дым, жженый сандал вперемешку с копотью масла и зерен создавали атмосферу, далекую от благовония.
Ранджит бросил в огонь цветы.
Рака, как тень, осторожно подошел к Рави, привязанному к столбу, и двумя быстрыми движениями ножа обрезал веревку.
— Рака, ты? — обрадовался Рави.
— Он самый! — ответил артист.
— Рака! — позвала его Зита.
— Зита! Наконец-то! Пойдемте со мной! — и он подвел их к глубокой нише с колодцем.
— Стойте здесь. Я дам вам знать, что и когда нужно делать. Только тихо! — бросил Рака и исчез в темноте с железным прутом в правой руке.
Кирки подвел невесту к Ранджиту и отошел к колонне. «Жених» взял ее за руку, чтобы подвести к огню, но «невеста» резко вырвала руку.
— Что это с тобой? — недовольно спросил Ранджит.
— Тигрица никогда не станет женой шакала! Ты понял? — вызывающе бросила ему «невеста».
Ранджит несколько опешил, услышав такое, но тут же взорвался:
— За эти слова ты мне сейчас заплатишь!
В этот момент «невеста», разорвав на себе свадебное платье с отвращением бросила его в огонь. Пламя вспыхнуло, и незадачливый «служитель культа» опрокинулся на спину. Запах горелой ткани защекотал ноздри. Священник быстро пришел в себя и незаметно бросил в огонь кусок битума. Клубы черного дыма повалили из пламени.
Перед Ранджитом стояла цыганка Гита в ярком платье.
— Ты?! Что за наваждение?! — и Ранджит, потеряв дар логического мышления, глупо спросил:
— А где же Зита?
— Она здесь! — раздался возглас Рави.
Ранджит обернулся и увидел Рави и Зиту.
— Ах, и ты! — прищурив глаза презрительно процедил Ранджит.
— Да, как видишь, и я! — многозначительно ответил Рави.
Ранджит бросился на доктора, но тот нанес ему сокрушительный удар ногой в живот, и Ранджит, согнувшись, упал на пыльный каменный пол.
Целая нищая орава по команде Кирки бросилась на Рави. Их было человек десять. Гита, как пантера, вскочила на невысокую широкую ступу и железным прутом нанесла разительный удар по голому, как колено, черепу Кирки. Тот рухнул, как подкошенный, ударившись спиной о каменный фаллос — шивалингам.
Гита спрыгнула со ступы и, применяя всевозможные приемы китайского «ушу», разносила ранджитовскую рвань направо и налево.
Рави дрался как лев. Его кулаки сворачивали челюсти, потрясали скулы.
Двое хилых «священников», подосланные Ракой, развели в храме неимоверный дым и смрад. На всех четырех ступах для светильников пылала смола, наполняя воздух удушьем и клочьями сажи.
Ранджит, с трудом поднявшись, бросился к Рави, но не смог прорваться к нему из-за беспорядочной беготни оборванных бродяг, которые преданно, но явно не профессионально, отрабатывали жалкие гроши.
Он схватил первую попавшуюся ему на глаза палку и, настигнув Рави, нанес ему удар по плечу, но тут же был сбит своим же наемником. Оба дружно свалились в яму для хранения воды.
Шла своеобразная оргия жертвоприношения, как в сомавар, в понедельник, день бога Шивы, оплодотворителя и разрушителя.
Кирки, опершись на каменный хобот слоноголового Ганешу, сына бога Шивы, готовился к страшному поединку, поводя глазами разъяренного быка.
Навстречу Рави бежал тощий человек.
— Стой! — приказал Рави бродяге, и тот остановился.
— Дыши глубже! Да… С такой, как у тебя астмой, надо лежать дома, в постели. Иди, приляг и отдохни, — шутливо приказал он и, развернув доходягу, дал ему мощный пинок под зад. Астматик живописно растянулся на полу.
Справа на доктора надвигался невысокий человек с выпуклым животом. У него в руках была палка.
— Что с тобой? — с улыбкой спросил Рави.
— Живот болит, доктор! — в тон ему отвечал незадачливый боец.
Рави быстро задрал на его животе рубаху и сильно ударил кулаком.
— Спасибо, доктор, — падая, пролепетал пациент.
— А вы на что жалуетесь? — спросил Рави надвигавшихся на него Ранджита и уголовника Кирки.
— Сейчас, доктор, мы полечим и тебя, и твою девчонку. У нас есть очень хорошие средства! Увидишь! — с этими словами Кирки молниеносно набросил на Рави аркан и, резко дернув, туго затянул вокруг его туловища петлю. Затем с силой потащил Рави по камням и через несколько метров остановился.
— Возьмите Зиту, быстро, — распорядился Ранджит.
Зиту схватили двое безобразных бродяг, широкие улыбки которых обнажали гнилые зубы.
— Доктора увести и запереть! Эту — тоже! — кивнул он в сторону Зиты.
Гита, спрятавшись за колонной, переводила дыхание, стараясь как можно точнее оценить ситуацию.
Рака, выскочив из засады, эффектным прыжком приземлился в центре храма, у высокого изваяния Шивы.
— Так кто же здесь тигр? — сжимая в руке железный прут, спросил он. — Я гляжу, тут все больше шакалы! А этого шакала, — и он указал пальцем на Ранджита, — я помню.
— И я помню! — вызывающе ответил тот. — А ну, поймайте-ка мне этого героя! — громко распорядился он.
Изрядно потрепанная и теперь уже немногочисленная армия Ранджита кинулась к Раке.
