В декабре 1915 года новый декрет сделал возможной ликвидацию крупных промышленных предприятий. Накануне Февральской революции 1917 года еще один декрет потребовал отстранить подданных враждебных держав от участия в корпорациях, лицензированных в соответствии с российским законодательством. Февральская революция не помешала проведению этого постановления в жизнь, и к ноябрю 1917 года пятьдесят девять крупных промышленных фирм было ликвидировано и еще семьдесят пять находилось в процессе ликвидации. Деятельность «комитетов по ликвидации» привела к устранению доли в российских корпорациях, принадлежавшей подданным враждебных государств, которая составила в денежном выражении 50 миллионов рублей. Эта операция была очень сложной. Сотни чиновников тщательно исследовали внутреннюю структуру фирм, пытаясь разобраться в многочисленных многоуровневых взаимосвязях между российскими и иностранными сотрудниками, владельцами, управляющими и поставщиками[497].
Параллельно ряд мер проводился в деревне. Декрет от 2 февраля 1915 года объявлял, что в течение года срок любой земельной аренды подданными враждебных государств истекает и те из них, кто проживает в пределах обширной территории – которая приблизительно охватывала современную Украину, Белоруссию, Польшу, Финляндию, Прибалтику и Кавказ, – должны к определенному сроку продать свою собственность или их ожидает экспроприация без компенсации. Эти меры применялись также к находящимся в российском подданстве немецким потомкам иммигрантов из враждебных стран, проживающим в сельских фермерских общинах в десяти польских губерниях и в пределах ста шестидесяти километров от западных и южных границ империи – от Финляндии до Каспийского моря[498].
Ликвидация предприятий касалась подданных враждебных государств, но законы о земле затрагивали и другие категории населения, а именно членов волостей, сельскохозяйственных поселений или коллективных объединений, созданных: бывшими австрийскими, венгерскими либо немецкими подданными или иммигрантами немецкого происхождения (немцами по этнической принадлежности); лицами, зарегистрированными в поселениях и колониях Холмской губернии или областях, находящихся под управлением генерал-губернатора Варшавы; лицами, присягнувшими на российское подданство после 1 января 1880 года[499]. По сути дела, это означало восстановление давно к тому времени не существовавшей юридической категории колонистов как натурализовавшихся иностранцев, входящих в число российских подданных, и буквально отменяло включение таких «колонистов» в единый разряд подданных государства, созданный в эпоху Великих реформ. Так что в некоторых важных отношениях мобилизация военного времени подрывала современные представления о российском гражданстве и восстанавливала старинные категории населения, отличавшиеся своим юридическим статусом.
Серия иных важных решений, принятых в ходе осуществления разнообразных мер военного времени, также разрушала границу гражданства, утверждая принцип, в соответствии с которым важнее гражданства могла оказываться национальная принадлежность. В частности, это происходило при принятии решения о том, на какие категории людей санкции распространяются, а на какие – нет. К российским подданным немецкого происхождения был применен ряд мер, изначально направленных лишь против подданных неприятельских государств. И напротив, существовал длинный список «подданных противника», на которых санкции не распространялись и с которыми следовало обращаться как с союзниками.
Чехи, словаки, поляки, сербы, христиане из Османской империи (армяне, греки, болгары) и несколько других небольших групп оказались способны добиться более или менее полного иммунитета от санкций, применявшихся к подданным противника, – начиная от депортации и кончая экспроприацией земли и ликвидацией предприятий. К вражеским солдатам соответствующего происхождения лучше относились в лагерях для военнопленных, где некоторые из этих солдат получили возможность создавать землячества, чтобы сражаться в составе российской армии[500].
Политика натурализации в военное время
Однако во многих других отношениях война значительно укрепила границу гражданства. Россия существенно продвинулась к установлению более жесткого контроля за гражданством, въездом в страну и выездом из нее[501]. Массовые депортации и ликвидация собственности сделали первоочередной задачей определение подданства людей и даже предприятий и акций. В различные комитеты шли потоки обращений и ходатайств об упрощенной натурализации или просто об исключении из правил. Первой реакцией властей стало ужесточение требования, в соответствии с которым во время войны иностранцы мужского пола немедленно после натурализации должны были поступать на военную службу[502]. 14 июня 1915 года, спустя две недели после московского выступления против подданных враждебных государств, царь председательствовал на проходившем в штабе армии особом заседании, где присутствовали великий князь Николай Николаевич, все командующие армиями и весь Совет министров. То было первое подобное собрание всех основных руководителей страны в военное время, а главным вопросом повестки дня стала судьба гражданских подданных неприятеля и политика натурализации. Собрание разработало ряд правил, которые царь быстро утвердил, и в том числе полный запрет на любую натурализацию тех подданных враждебных и нейтральных государств, которые въехали в страну после объявления войны. С принятием этого решения Россия стала единственной крупной державой, запретившей натурализацию во время войны. Любые исключения дозволялись лишь с одобрения царя. Протокол требовал высылки из Москвы всех подданных враждебных государств (за исключением славян и лиц нескольких других категорий). Правила также наделяли губернаторов и полицейских широкими полномочиями интернировать отдельных иммигрантов, натурализовавшихся после 1 января 1880 года, и поддерживали депортацию любых «нежелательных иностранцев» из страны, если это позволялось международными соглашениями[503].
