Катерина могла бы приобрести опыт, воспитывая собственного ребенка, укорила себя Ксения Демьяновна. От Игоря? Внезапно изнутри поднялось возмущение. Да она рада, что из-за ее болезни недолгий муж дочери исчез! Потому что ничего хорошего не вышло бы из брака.
Она положила грабли и пошла за вилами, чтобы соорудить стожок из собранной травы. Доктор Верхотин сказал, что собирается купить для Дома очень породистую козу.
Ох, этот доктор Верхотин, знал бы он, что такое для них этот Дом! Разве могла бы она обдумать свою жизнь так, как здесь?
И не только обдумать, а выстроить план, за который великий испанский архитектор Антонио Гауди принял бы ее в число своих учеников. Он считал, что в природе нет прямых углов, все линии плавные. В ее конструкции тоже нет ни одной прямой — все кривые, все гибкие.
Ксения Демьяновна посмотрела на часы. Три часа дня. Лучше уйти с солнца. Огляделась вокруг. Невесть откуда приплыла синяя тучка, поработала своей небесной лейкой и уплыла. Ксения Демьяновна тряхнула волосами, сбрасывая капли. Они слетели с головы, но едва ли достигли земли — испарились в дороге.
— Де-ву-шка! — услышала она голос. "Кого-то зовут", — пролетела мысль со скоростью минувшей тучи. — Девушка! — Уже ближе. — Вы не видали, тут где-то старушка была… — Ксения Демьяновна повернулась. — Ой! — Белая рука молоденькой монашки метнулась ко рту. Глаза ее стали круглыми. — Спаси Господи, — прошептала она. — Я вас не узнала, Ксения. Прощения прошу.
Ксения Демьяновна улыбнулась:
— Да за что же просить? Ты мне такой комплимент сделала, сестра Ирина.
Она была новенькая в их Доме. Пришла на смену самой старшей, которой уже не по силам работать с больными.
— Вас не узнать. В этих штанишках. — Она кивнула на болотного цвета капри, которые привезла Катерина. — В этой рубахе. — Ее тоже привезла Катерина. — Такая молодая.
— И в общем-то здоровая, — закончила она за сестру Ирину.
— Господь помогает тем, кто трудится, — проговорила она. — Ксения, к вам приехали.
— Ко мне? Ты не ошиблась? Катерина была только что.
— Да к вам, к вам. Такой мужчина… — Ксения заметила, как заблестели глаза молодой женщины.
— Вот как? — Ксения отстранила грабли, на которые опиралась. — Хорош собой?
— Ах да, — выдохнула Ирина. У нее получилось так непосредственно, что Ксения Демьяновна сказала:
— Любопытно. Кто это отважился на такой бросок на север?
Она положила грабли рядом с косой, пошла к дому.
На крыльце сидел…
— Привет, Ксюр, — поднялся Вечный Друг. — Не ожидала?
— Нет, — сказала она просто. — Привет.
Она видела, как он разглядывает ее.
— Ты симулянтка, Ксения, — наконец сказал он.
— Это диагноз?
— Нет, диагноз другой, но родилась очень хитрой.
Она засмеялась.
— Здравствуй, — протянула ему руку.
— Я-то собирался увидеть старушку-развалюшку, а передо мной все та же особа, за которой я гоняюсь целую свою жизнь.
Она взяла его под руку, повела от крыльца. Она видела, как сестра Ирина приоткрыла рот, чтобы не пропустить ни звука.
— Я вот ехал и думал: ну что я в тебе нашел? Почему ты меня держишь, как топкое болото? Между прочим, один мой предок погиб в таком.
— Она была красивая?
— Кто? Трясина?
— Женщина.
— Я про трясину болотную. Едва ли она была красивая. Но он ее украсил. Более того, осыпал золотом.
— Зачем?
— Затем, что оно лежало у него в кармане. — Вечный Друг махнул рукой: — Ладно. Бог с ним.
— Послушай, а ты зачем приехал?
— На тебя посмотреть.
— Как ты узнал, где я?
— Ох, иногда ты меня просто заводишь.
— Правда? — Она с особенной насмешкой посмотрела на него. — А ты меня. Что ты сказал, понимаешь? Впрочем, для тебя русский не совсем родной. — Она усмехнулась.
— Ну, заводишь, я сказал.
— Совсем не то, что ты имел в виду. Ты имел в виду, что я довожу тебя.
— Ну да.
— А завожу — это иное состояние. Когда мужчина заводится от женщины, которая ему нравится.
Он моргал, не понимая.
— Ну и это тоже.
Она расхохоталась:
— Брось, не вникай. Говори, зачем приехал.
— Я приехал, чтобы получить… сатисфакцию, — объявил он.
— Та-ак. Что теперь ты имеешь в виду? Ты вызываешь меня на дуэль?
Он вздохнул, потом крепко взял ее за руку.
— Как хорошо, что я на тебе все-таки не женился.
— Гм…
— Потому что сейчас я венчаюсь, — сказал он.
— Ты приехал мне сообщить об этом? — Она с любопытством посмотрела на него.
— Да.
— Кто эта несчастная? — Она смотрела на него с печалью.
— Ты. Ты, Ксюр. Я приехал, потому что выполнил все, что ты просила. А ты выполнишь то, что я прошу.
Она вскинула голову:
— Ты на самом деле выполнил? Катерина с Вадимом…
— Да.
— Лекарство…
— Да.
— Тогда… — начала она.
— Молчи, женщина! — закричал Вечный Друг и затопал ногами. Сестра Ирина мелко крестилась под лестницей.
— Это голос настоящего мачо, я так полагаю?
— У меня есть сын. Ты это знаешь, Ксюр.
— У меня тоже. — Она засмеялась. — Он уже такой взрослый…
— Ты знаешь, что я каталонец…
— Не чистый, — вставила она. — Я изучила тебя. Был бы ты более любознательным, давно прочел бы мою работу. Она о тебе.
Вечный Друг рассмеялся:
— Ты рассказала мне обо мне столько, что читать незачем. Сама знаешь, я не большой любитель.
— Ну да, ты мастер разговорного жанра. — Она тоже засмеялась.
Сердце как-то странно отозвалось. Сколько раз он выходил на сцену университетского Дома культуры! У него получалось гораздо лучше, чем у тех, кто потом не вылезал из телевизора. Она помнит до сих пор куплеты с пошлинкой, которые пел один из сокурсников. Оседлав тросточку толстыми ляжками, он пел: "Епиходов кий сломал, кий сломал…" Все хлопали.
А Вечный Друг был гораздо тоньше при всей своей видимой грубости. Но ей ли судить на самом деле? Она была настоящее дитя последних лет оттепели, того сурового женского крыла, которое низвергало мужчину с пьедестала.
— Я все могу сама! — И могла. Если знала, на кого свалить всю черную работу жизни. Дядя Миша, мать, потом Катерина. Выходит, она все еще дитя шестидесятых? Полно, пора вернуться в свое время.
