— Ты можешь узнать, кто это?
— Нет, — ответила Корал.
Телерепортеры сказали, что им не удалось узнать, в каком состоянии эти мужчины и почему произошла перестрелка.
Корал включила сотовый телефон и набрала номер.
— Это Корал. Ты слышал новости?
Пауза. Она нахмурилась.
— Я потом объясню. Просто узнай! Позвони мне, когда узнаешь. — Она дала отбой, с недоумением глядя на телефон.
— С кем ты говорила?
— Это просто один репортер, который знает Сэма и меня, — ответила Корал.
Мэгги сунула руку в груду детской одежды на диване и нащупала комбинированное автомобильное кресло-переноску.
— Сэм собирался бросить меня, да? Он собирался остаться с тобой.
Корал вздохнула, потом подошла к Мэгги, опустилась перед ней на колени и взяла ее руки в свои.
— Смотри на меня, а не на ковер, ладно? Ты ошибаешься. Он не собирался этого делать. Как раз перед тем, как я тебя увидела, он сказал мне, что все кончено.
Мэгги смотрела в ореховые глаза и не могла ей поверить. Какой мужчина оставил бы женщину, которая так выглядит? Мэгги выдернула руки, встала и пошла к колыбельке Питера. Она увидела приоткрытую дверь в танцевальную студию. Заглянула внутрь.
На полу лежали красные пуанты, одеяло, стояли бокалы для вина, почти пустые, но не совсем. Она вошла туда. Корал следом. В зеркала они разглядывали друг друга, две совершенно различные женщины, влюбленные в одного и того же мужчину.
— Ты для него танцевала, правда? — сказала Мэгги, глядя на пуанты. — Вы пили вино и занимались любовью здесь.
Корал отвела глаза.
— Да.
Мэгги протянула руки и толкнула Корал так, что та упала на пол. Потом прыгнула на нее, визжа от ярости, и схватила Корал за каштановые пряди волос. И начала рвать их, крича:
— Ты сука! Почему ты не можешь оставить в покое моего мужа?
Корал не пыталась бороться, она только кричала, плакала и старалась спасти волосы. Это заставило Мэгги отпустить ее и сесть рядом. Они рыдали вместе, потом обнялись и раскачивались из стороны в сторону. У Мэгги возникло ощущение, что они перенеслись в древние времена: так рыдали женщины, чьи мужчины умирали за них, за страну, за клан, за Бога.
— Ты спасла Питера, — прошептала Мэгги. — Если Сэм тебя любит, неправильно, если вы расстанетесь. Я не дала ему то, что ему нужно. Ты дала.
Корал выпрямилась, качая головой.
— Перестань на минуту чувствовать себя несчастной и послушай меня! Он меня не любит! Да, я люблю его, но он не отвечает мне взаимностью. Он женился на тебе! Черт, он мне рассказал, что ты пыталась его убить, и даже после этого он остался с тобой.
Зазвонил телефон. Корал бросилась к нему. Послушала, широко открыв глаза, и сказала:
— О, Боже мой, Сэм жив!
— Ты думала, что он умер? — закричала Мэгги.
Корал позвонила консьержу и договорилась о няне для Питера, она должна была посидеть с ним в своей квартире в этом же доме, на тот случай, если за ними будет слежка.
Они с Мэгги вышли и попросили швейцара поймать им такси, которое отвезло их в госпиталь Сент-Винсента в Гринвич-виллидж. Там находился Центр травматологии мирового класса.
В регистратуре их встретил человек, знакомый им обеим, — доктор Чак Льюистон, тот самый, кто убил Теомунда Брауна.
Доктор так никогда и не признался. И никто из тех, кто знал, не донес. Льюистон десять лет ухаживал за Сэмом, пока тот лежал в коме, запертый вместе с ним в пентхаусе Брауна. С точки зрения Мэгги, доктор потерял терпение и сделал миру большое одолжение, убив Брауна.
Он повел их в комнату для консультаций и закрыл дверь.
— Как Сэм? — спросила Мэгги.
Он положил руку ей на плечо.
— Плохо. Вы должны быть мужественной.
Весь день Сэм провел в операционной и в реанимации. Эти часы грузом легли на плечи Мэгги. Как долго она по глупости ненавидела его, не пускала его в свою постель?
Дважды она уезжала на такси покормить Питера. По дороге прислушивалась к дорожному гуду, тоскуя по смеху, по радости, которую она отняла у Сэма, и с грустью вспоминала строчку из стихотворения Томаса Харди, которая нравилась Сэму: «Ни Богу, ни демону сделанного не вернуть».
В тот вечер Чак пришел за ними в комнату ожидания. Они пошли вслед за ним по коридорам. Он остановился у палаты. Там лежал Сэм, опутанный трубочками для переливания крови и подачи кислорода. Рядом с койкой пищал монитор.
Льюстон, знающий их историю, сказал:
— Я вас оставлю одних.
Когда они вошли, Сэм открыл глаза.
Его бледность испугала Мэгги. Он выглядел обессиленным. Они сели с двух сторон от его койки, противоположные полюса батареи, Мэгги держала его за одну руку, Корал — за другую, словно их общая сила могла влиться в Сэма, заставить его подняться и опять разбить их сердца.
После двух неудачных попыток он заговорил.
— Они не забрали Питера?
— Нет, — ответила Мэгги.
— Хорошо. — Он вздохнул. — Но они меня подстрелили, черт возьми.
— Я не знала, что это будет так, Сэм, не знала, — сказала Корал.
Сэм кивнул.
— Во всяком случае, о стрельбе. Я тебя знаю, Корал.
— Ты был великолепен, — сказала Мэгги, в замешательстве взглянув на Корал, — просто великолепен.
Сэм застонал и закрыл глаза. Некоторое время он не шевелился, а они держали его за руки и смотрели на его сильное лицо, шею, покрытую шрамами от драк, волосы, в которые обе раньше запускали пальцы.
Когда он открыл глаза и улыбнулся, Корал подмигнула Мэгги и произнесла нарочито страстным голосом:
— Ладно, Сэм. Теперь мы загнали тебя в угол. Признавайся, кого ты в действительности любишь? Просто кивни в нужную сторону.
Сэму с трудом удалось рассмеяться.
— Я на смертном одре, Корал. — Они запротестовали, но он их перебил. — Я знаю, что уже не встану. Кроме того, никто из вас не хочет знать правду.
Мэгги сжала его руку.
— Конечно, хотим, Сэм. Теперь для этого самое время.
Он посмотрел на них с такой нежностью, что Мэгги захотелось плакать. Джесс ушел. И Сэм теперь тоже уйдет? Почему Бог все время отнимает тех, кто ей нужен больше всего?
— Я люблю вас обеих.
Корал закатила глаза.
— Даже сейчас ты нас кормишь своими ирландскими баснями, Сэм?
Он слабо улыбнулся, закашлялся, попытался собраться с силами. Не обращая внимания на их попытки успокоить его, начал говорить.
