«Кто он такой, черт возьми?»
— Atrapalos! — крикнул этот человек другим.
Сэм прошептал:
— Что за черт? Мексиканские киднеперы в Нью-Йорке?
— Хватайте младенца!
Сэм проследил за движением и послал две пули в двух других, пытавшихся покинуть свои укрытия. Никто на этой земле не схватит его сына. Он пригнулся и ждал ответных выстрелов, но их не было. Наверное, только высокий вооружен. Это хорошо, потому что — Сэм посмотрел вниз — из его ноги хлещет кровь. Если не остановить ее, он труп.
— Эй, большой парень за тем деревом, — крикнул Сэм, отрывая кусок рубахи. — Зачем тебе понадобился мой сын? — Он перетянул тканью бедро ниже пулевого отверстия и зубами туго затянул ее.
— Зачем тебе понадобилась моя женщина? — Голос был низкий, с сильным акцентом, полный презрения.
«Его женщина? О, черт! Корал?»
— Она ублажала меня ртом пару дней. Мне она больше не нужна.
Сэм согнулся и как белка перебежал за следующее дерево, потом за следующее, а мужчина в ярости выпустил целую тучу смертоносных пуль туда, где Сэма уже не было. В какой-то миг показалось, что он похож на мексиканца, — высокий, смуглый, опасный, — как раз такой парень, который должен обратить на себя внимание Корал. Фактически, если бы не его темные волосы и оливковая кожа, Сэм бы сражался с самим собой, стоящим за тем деревом. «Жизнь расплачивается с тобой, Даффи, за то, что ты все эти годы бегал за шлюхами».
Тот человек ответил:
— Нужно быть глупцом, чтобы ценить только ее рот, сеньор!
Сэм был согласен, но кое-что другое он ценил больше. Он прицелился в грудь высокого, шепча: «Это за тебя, Питер».
Словно услышав его, мужчина обернулся и прицелился в Сэма.
Сэм выстрелил в сердце мексиканца, и тут же в него попала другая пуля. Кровь хлынула из его груди, пуля прошла навылет.
Корал была одна в Центральном парке, когда стрельба прекратилась, потому что сообщники побежали обратно к Франсиско. Ей понадобилась всего секунда, чтобы тоже броситься туда, но казалось, что эта тишина никогда не кончится.
Она бежала, вытирая слезы, грозившие ослепить ее, назад, в парк, к статуе на игровой площадке и деревьям.
Франсиско лежал на земле, над ним на коленях стояли его люди.
Сэм лежал в нескольких шагах от них.
Неподвижно.
Никто не победил.
Кровь повсюду.
— Почему у тебя оружие? — крикнула она Франсиско. — Ты никогда не похищал людей с оружием.
— Из-за тебя, — крикнул его помощник.
Завыли полицейские сирены.
Она беспомощно смотрела на двух мужчин, которых любила, и думала, что сейчас умрет от этого зрелища. Потом вспомнила о Мэгги и Питере и сказала:
— Уходите отсюда. Скажите Луису, чтобы позвонил мне.
Видя перед собой одну лишь тьму, Корал побежала из парка к Метрополитен-опера.
Глава 24
Как только Мэгги добралась до квартиры Корал, она начала осыпать Питера поцелуями, шепча:
— Ох, мой милый малыш, я нашла тебя. Думала, что умру, когда ты исчез.
Ручонки Питера теребили ее, он открытым ртом искал ее грудь.
— Ты знаешь, что снова вместе с мамой, правда? Теперь все в порядке. Все хорошо. — Мэгги расстегнула платье и начала кормить его.
Ей не хотелось думать о том, что происходит в парке. Она напомнила себе, что Питер получает от нее только молозиво, а не молоко, еще слишком рано, но в нем содержатся жизненно необходимые антитела, и это именно то питание, которое ему нужно на этом этапе. Мэгги села на элегантный диван, ничего вокруг не замечая, кроме малютки и единения с ним, к которому она так стремилась. Она чувствовала, как сжимается ее матка, когда она кормит, и вместо того, чтобы думать о Сэме, удивлялась идеальной системе деторождения, которой Бог наградил женщину. Прикосновение любимого мужчины заставляло сокращаться матку и вызывало желание. Девять месяцев спустя кормление младенца заставляло матку сокращаться, пока она не вернется к первоначальному размеру, снова готовя женщину к приему мужского семени.
Мэгги услышала стук в дверь и вскочила, с Питером на руках подошла к двери и посмотрела в глазок. Это была Корал. Мэгги открыла дверь, и хозяйка квартиры вбежала в прихожую, так поспешно срывая жакет, что опрокинула вазу с желтыми тюльпанами и разлила воду.
— Где Сэм? — спросила Мэгги, возвращаясь на диван и стараясь подавить страх.
Корал села, судорожно глотая воздух, и сжала голову двумя руками.
— О, Боже! О, Боже!
— Где Сэм?
Корал подняла глаза.
— Он ранен.
Мэгги прижала к себе Питера, пытаясь дышать.
— С Сэмом все в порядке?
Корал встала.
— Я не знаю.
Она прошла на кухню, вытащила пробку из откупоренной бутылки вина и стала пить прямо из горлышка. Принесла бутылку в гостиную и прислонилась к стене рядом с Фрэдом Астером и Джинджер Роджерс, качая головой и тяжело дыша.
— Он мой муж, Корал. Мне нужно знать, все ли с ним в порядке.
Корал твердо ответила:
— Тебе нужно только оставаться на месте. Мы узнаем. Я позвоню, или нам кто-нибудь позвонит. Плохие новости доходят быстро. Ты сама видела, что они охотятся за Питером.
— Я знаю, — грустно ответила Мэгги. — Никто не стал бы похищать малыша, если бы я не пошла на телевидение.
Корал бросила на нее странный взгляд.
— Если ты так говоришь…
Пока ребенок сосал грудь, Мэгги оглядывала комнату, рассматривала плакаты и портреты танцоров и старалась не думать о Сэме. Жив ли он? Умер ли?
— Ты была танцовщицей?
— Да.
Питер захныкал. Она подняла его и похлопала по спинке, застегивая платье.
— Сюда, у меня есть, куда его положить, — сказала Корал.
Мэгги прошла за ней в спальню. Кровать была не убрана. Пахло мускусом, как после секса. У стены стояла белая кружевная колыбелька, которую Джесс показал ей во сне, перед тем, как она нашла красную розу.
С виноватым видом Корал накрыла кровать желтым покрывалом, пока Мэгги укладывала Питера спать.
Они вышли из спальни, ничего не говоря. В гостиной Мэгги не отрывала глаз от темно-красного ковра, чтобы не видеть Корал и всех этих детских вещей.
— Вот, возьми. — Корал протянула ей бокал вина.
— Мне нельзя, пока я кормлю грудью.
— О, правда.
— Я только хочу узнать насчет Сэма.
— Погоди, это могут сообщить по телевидению. — Корал взяла пульт. Пробежалась по каналам, пока не увидела слова: «Прямой эфир» и «Перестрелка в Центральном парке». Они увидели съемки парка с вертолета и медиков, оказывающих помощь какому-то мужчине. И чуть не вплотную приблизили лица к экрану.
