– О каком кризисе вы говорите? – спросила Нэнси, но уже не так холодно, как в первые минуты встречи. – Я слежу за новостями, но мне показалось, что ничего угрожающего Америке в последние дни не произошло. Хотя… Эта русская субмарина… Неужели это мы её утопили?..
– Нет, – ответил директор ЦРУ. – Русская субмарина утонула по вине русских.[55]И они сами это раньше или позже признают. Кризис, из-за которого я приехал сюда, связан с прошлым. Эта история началась в шестидесятые. Если вы пожелаете, я когда-нибудь расскажу её вам, но не сейчас. У нас очень мало времени, госпожа Рейган, и я прошу вас поверить мне на слово. Меня подгоняет страх. И это не только страх за себя или за страну – это страх за мою семью… Никто не успеет спастись… Никто… Даже во времена Карибского кризиса было легче…
– Что вы можете помнить о Карибском кризисе? – с горькой усмешкой обронила Нэнси. – Я помогу вам, – решилась она, – но сначала вы должны пересказать мне вопросы, которые вы собираетесь задать президенту.
– Нас интересует один человек. Он может помочь в разрешении кризиса. Его имя Питер Бак и когда-то он работал переводчиком в Госдепартаменте и ЦРУ. Он исчез в середине семидесятых, и мы не смогли отыскать его следов. Но нам известно, что президент Рейган переписывался с ним. По всей видимости, они были очень дружны… Я хотел бы расспросить президента об этом человеке.
Нэнси задумалась и покачала головой:
– Я не помню такого человека. Вряд ли и Ронни вспомнит его.
– Нужно попытаться, – сказал Тенет. – Если бы у меня был выбор, я не рискнул бы побеспокоить вас.
– Пойдёмте.
Вместе они прошли через дом и оказались на лужайке, где в инвалидном кресле сидел сороковой президент США Рональд Рейган, ещё не оправившийся после недавнего перелома бедра и хирургической операции.
Рядом с ним находился помощник семейного врача, совмещавший обязанности медбрата, сиделки и телохранителя. Ещё этот талантливый человек умел развлекать Ронни. Вот и сейчас он с доброй улыбкой повторял какую-то детскую считалку, подёргивая в такт связку воздушных шариков, болтавшихся у него над головой. Ронни улыбался в ответ, и вид у него был такой счастливый, что Нэнси заколебалась в последний момент, а стоит ли всё благополучие мира этих нескольких минут безоблачного счастья, когда не надо думать о будущем и о болезни, которая день за днём пожирает мозг любимого человека, – разве есть что-то более ценное, чем эти несколько минут?
Но Тенет уже шёл к креслу, протягивая руку и говоря на ходу:
– Добрый день, господин президент. Как поживаете?
Ронни не понял его жеста, и рука директора ЦРУ повисла в воздухе.
– Кто такой? – спросил Ронни, и в глазах его мелькнул испуг. – Нэнси, кто это?
– Не беспокойся, дорогой, – она попыталась говорить как можно мягче. – Это друг.
– Друг? Друг?.. Ага, друг. Добрый день, добрый друг!
Джордж Тенет выпрямился, и на лице его застыла вымученная улыбка. Потом он опустил руку, засунул её в карман брюк и вытащил пригоршню конфет в золотистых обёртках.
– Конфетки! – Ронни оживился. – Я люблю конфетки. Дай!
– Что вы делаете? – прошипела Нэнси, с ненавистью взглянув на Тенета. – О подарках нужно предупреждать.
– Это очень хорошие конфеты, – попытался оправдаться визитёр. – Очень дорогие. Сорок долларов фунт.
– Дело не в цене – как вы не понимаете?
– Конфетки. Дай!
Нэнси шагнула к директору ЦРУ и отобрала у него конфеты. Ронни при этом захныкал, и Нэнси пришлось уступить и развернуть ему одну.
– Остальные – вечером, – пообещала она. – После ужина.
Ронни быстро схватил угощение и засунул его в рот. Лицо его осветилось.
– Шоколад, – сказал он. – Я люблю шоколад.
– Боже мой!.. – прошептал Тенет и вновь вытер взмокший лоб.
– А вы на что рассчитывали? – Нэнси всё ещё переживала вспышку ярости. – Спрашивайте, что вам нужно, и уходите.
Директор ЦРУ собрался с духом и сказал:
– Прошу прощения, господин президент, мне нужно задать вам два вопроса. Кто такой Питер Бак? Где находится Питер Бак?
Ронни наклонил голову, словно бы прислушиваясь к тому, что говорит Тенет, помолчал, жуя конфету. Потом лицо его озарилось.
– Питер Бак, Питер Бак, Питер Бак, – повторил он нараспев. – Он такой… Да… Его посвятили Ху… А он не понял. Глупый человек, – Ронни хихикнул. – Ничего не понял… Атлантида… Да… Глупый…
От слов мужа Нэнси вдруг сделалось невыносимо страшно, а по коже прошла горячая волна и сердце пропустило удар.
– Вы помните Питера Бака? – осторожно уточнил директор ЦРУ.
– Питер Бак. Почему Питер Бак? Нет. Его зовут Петер Бахман. Он немец.
– Где он живёт? – Тенет подался вперёд.
– Он немец… – Ронни вдруг выпучил глаза и показал директору язык, а когда тот отпрянул, залился довольным смехом. – Если немец, то живёт в Германии, – сообщил он, отсмеявшись.
– Где именно в Германии?
– Это маленькая страна. Она где-то на юге… Рядом с Африкой. Маленькая страна… Там есть город Ганновер.
– Петер Бахман живёт в Ганновере?
– Конфетку. Дай ещё конфетку! Нэнси, пусть он даст мне конфетку.
– Всё! – отрезала Нэнси. – Интервью закончено. Уходите немедленно.
– Он не знает, где Ганновер, – заявил Ронни плаксиво. – Я скажу ему, если он даст конфетку.
– Милый мой, он знает, где Ганновер. А конфеты ты получишь вечером, после ужина.
– Хочу сейчас!
Тенет неуверенно поклонился и пошёл к выходу.
– Петер Бахман, Ганновер, – бормотал он. – Петер Бахман, Ганновер. Боже, помоги мне, пусть это будет правдой!..
(Литва, август 2000 года)
Утром, едва умывшись, Ангеле подошла прямо к Громову и сказала так:
– Вчера я вам солгала. Я не работаю в фирме по транзиту цветных металлов. Я владелица частного аэроклуба «Пилотас». В моём распоряжении находятся несколько самолётов «О-2». Один из них я могу предоставить вам.
– Ух ты! – выдохнул стоявший рядом Стуколин и с восхищением посмотрел на Бачинскайте. – Ты молодец!
Офицеры переглянулись.
– Сергей, Алексей, идите-ка сюда, – позвал Громов.
Золотарёв и Лукашевич подошли и, узнав открывшиеся подробности, обрадовались.
– Я так понимаю, что под Вильнюсом нас искать не будут, – сказал Лукашевич и с довольным видом потёр руки. – В аэроклуб проедем без проблем, погрузимся и пойдём на предельно малой через Латвию в Ленинградскую область.
