То, что я услышала, все больше отдаляло меня от сложившегося образа. Но для того я и беседовала с людьми, чтобы раздобыть разнообразные сведения. Это позволит мне увидеть свою героиню в разных ситуациях и периодах жизни.
Я делала пометки, но сомневалась, что сумею потом прочитать их, так как рука меня едва слушалась.
— Знаете, она годами лечилась у специалистов, — сплетничал Майкл. — Чертовски боялась, что ее неврозы отразятся на Генри. Но Генри вырос хорошим парнем. Гораздо лучше, чем мог бы. — Он нахмурился. — Однако это ненормально — быть таким довольным своей жизнью, ведь так? Ведь так? — потребовал он ответа, склоняясь ко мне. — Разве этот ребенок мог быть счастливым?
Я ответила, что не знаю, и попыталась выяснить, почему Касси посещала врачей.
— О, у нее полно комплексов. Ей надо было кому-то довериться, кому-то исповедоваться. Я говорил ей, что она должна научиться расслабляться, освобождаться от своих комплексов. Она все держала в себе. Наверное, вы уже видели, как она внешне спокойна? Но внутри у нее все кипит. И гнев, и страх, и прочая ерунда — все внутри! Ей кажется, она сохраняет хладнокровие.
— Она представляется мне собранной.
— О Господи, просто задраила все люки, детка, только и всего. Она пытается все организовать вокруг себя, но не в состоянии побороть хаос внутри себя. — Он склонился ко мне совсем близко и ударил себя в грудь. — Вот где у нее хаос, — прошептал он, — глубоко в душе. — Он распрямился. — Когда в браке столько лет, то не можешь не знать партнера. В этой женщине бушуют страсти, и я видел их проявление. Каждый раз, когда у нас с ней был секс, я чувствовал эту страсть. Потом я поставил себе целью выбить из нее все страхи. Иногда мне это удавалось, и они уходили из нее и не возвращались годами. Она может быть спокойной на самом деле. Но если кто-нибудь посмеет обидеть Генри и с его головы упадет хоть один волос, гнев ее будет страшен.
Пока он рассказывал мне все это, я не могла отделаться от мысли, посмел ли он когда-нибудь ударить Касси или Генри. Я была уверена, что такое имело место.
Внезапно он начал бессвязно бормотать о своем триумфе, когда в Нью-Йорк привез Александру Уоринг и как она поднялась до высот местного рейтинга.
— А они уволили меня! Можете в это поверить? Потому что этот чертов директор станции захотел приписать все заслуги себе! Это я нашел Александру! И посмотрите, как она выросла! И чья это заслуга? Кто открыл ее?
Я удержалась, чтобы не ответить — Александры.
Когда он начал бубнить о том, что Александра должна быть ему благодарна, я обнаружила, что киваю головой, подтверждая его слова. Эту тему мы мусолили за ленчем, только сейчас он ерничал и глумился. У меня шумело в голове, я была пьяна, и меня от него тошнило. Мне удалось улизнуть в дамскую комнату, откуда я позвонила Спенсеру. Он желал знать, где меня черти носят.
Я ответила, что в клубе «21» на интервью. Не мог бы он приехать ко мне в гостиницу? Через полчаса?
— Мне пора уходить, — сказала я, вернувшись, Майклу.
— Идем со мной. — Он обхватил меня и пытался зажать между ног.
Вот это да! Мне бы следовало ожидать этого, принимая во внимание все, чего я о нем наслушалась.
— Прошу прощения. — Я вырывалась что было сил. — Я должна встретиться с мужем.
— С мужем? — переспросил он, нахмурившись. — Тогда почему кольца не носишь?
— А вы почему? — парировала я.
— Ну, ты мне нравишься. — Он снова распустил руки.
О Господи, как это ужасно. Я сама дала ему повод. Это плата за то количество выпитого, которое мы поглощали весь день и весь вечер.
— Послушай, — прошептал он, пытаясь усадить меня на колени. Люди стали обращать на нас внимание. — Мы можем отправиться в «Хилтон» и перепихнуться. Разве ты не этого хочешь?
Я упиралась, но он накрепко в меня вцепился.
— Такого большого, как у меня, ты в жизни не видала. Спроси у Касси.
Мне удалось отпихнуть его, и я вырвалась.
— Сожалею, но мое время истекло. — Я отгородилась от него стулом как барьером. Бросив на стойку бара купюру, схватила диктофон и протянула ему руку.
— Большое спасибо за ваше интервью.
Это его взбесило.
— Мерзкая сука! — заорал он. — Что ты о себе вообразила? Ты ничтожество, слышишь меня? Убирайся к черту! Дрянь! Потаскуха!
Отлично для первоклассной журналистки, впервые бравшей интервью в клубе «21». Я торопливо покинула ресторан, и швейцар помог мне поймать такси.
Глаза Спенсера полезли на лоб, когда он увидел, как я, шатаясь, иду по холлу гостиницы.
— С тобой все в порядке? — спросил он шепотом, беря меня под руку.
— Хочешь сказать, что я пьяна? Да. — Я захихикала, следуя рядом с ним к лифту. Моя сумка упала, и магнитофонные кассеты рассыпались по всему полу. — О, мои интервью!
— И это после одного из них? — спросил он, собирая пластмассовые коробки и запихивая в сумку.
— Потрясающее интервью! — заявила я, водрузив руку Спенсеру на плечо, чтобы сохранить равновесие.
Мы поднялись в номер, и Спенсер предложил мне принять душ, пока он закажет что-нибудь поесть, так как, похоже, я ничего не ела.
— Нет, ела, — возразила я, пока он расстегивал мне на спине молнию платья.
— Да? Когда?
Платье упало к моим ногам, и я повернулась, чтобы поцеловать его. Спенсер нахмурился, поднял платье и понес в гардероб, чтобы повесить.
— Я съела ленч.
— Сейчас уже полночь, Салли.
— Полночь? Этого не может быть! Совсем недавно было восемь.
— В душ! — сказал он, подталкивая меня к ванной.
Вскоре я вышла из душа в банном халате и с полотенцем вокруг головы.
— Кто с тобой был? — спросил он.
— Один алкоголик, — ответила я, усаживаясь на край кровати.
— Кто из вас двоих алкоголик? — спросил он.
— Только не я!
Он посмотрел на меня, и я почувствовала, что начинаю паниковать, так как выглядел он очень расстроенным.
— О, Спенсер! — сказала я, подойдя к нему. — Да, я пила, но я не алкоголик! Знаю, что так говорят все алкоголики, но я не из их числа. Ты ошибаешься — я совсем не такая!
Он улыбнулся и посадил меня к себе на колени.
— Я это знаю, — проворчал он.
— Но ты расстроен.
— Не из-за этого, — ответил он. — Честно. — Растопырив пальцы, он пробороздил мне волосы. — Поговорим об этом в другое время.
— Что-то плохое?
— Салли, — прошептал он, целуя меня, — не сейчас. Не волнуйся.
— Хорошо, — согласилась я.
