– Да, – кивнул Трэгг и тут же поспешно добавил: – Вообще-тоя не должен вам этого говорить, но… Знаете, Мейсон, честно говоря, меня этосовсем не радует.
– Почему же?
– Боб Лоули произвел на меня впечатление отъявленногонегодяя, мерзавца и обманщика. А его жена, наоборот, кажется мне человекомискренним и достойным.
– Что рассказал вам Боб? – спросил Мейсон.
Трэгг помедлил с ответом.
– Слушайте, Мейсон, у вас проницательный ум. И обычно вамтак или иначе удается вытаскивать своих клиентов. Полагаю, Черчиль голову мнеоторвет, но…
– Ну так что?
– Я служу народу, – вдруг объявил Трэгг. – Я лишь крошечнаяшестеренка в большом механизме. Для меня важен результат. Мне приходится иметьдело с преступниками, такая уж у меня работа.
– Зачем вся эта прелюдия? – спросил Мейсон.
– А затем, что я очень сожалею о том, что обошелся так смиссис Лоули. Если бы я только знал, насколько серьезно ее состояние, я быникогда не сделал этого. Говорю вам это от всего сердца.
– Но вы все же это сделали, – напомнил Мейсон.
– Да, – согласился Трэгг. – Я это сделал и не отказываюсь. Сней будут обращаться точно так же, как с любым другим заключенным. Только… ну,ведь закон не предусматривает подобной ситуации. Женщина серьезно больна.Малейшее волнение может привести к смерти.
– Давайте лучше послушаем, что вам рассказал Боб Лоули, –предложил Мейсон.
– Лоули, – с горечью сказал Трэгг, – кажется совершенноубитым горем. Он очень переживает из-за болезни жены и даже устраиваетистерики, так что мы разрешили ему увидеться с ней, и тогда он опустился наколени и поцеловал рукав ее ночной рубашки.
– Продолжайте.
– Так вот, прямо перед этим он раскололся и рассказалполиции все, что ему было известно.
– А что такого он мог знать?
– Он сказал, что ехал по городу на машине, что по дороге кнему подсел его друг, который и попросил его ненадолго одолжить ему машину.Лоули нужно было позвонить в несколько мест, поэтому он остановился наКаултер-стрит и вышел, позволив другу пересесть за руль и уехать. Еще онсказал, что его жена следила за ним, что его машина отправилась в Сиреневыйканьон, а жена увязалась следом за ней и доехала аж до дома Линка.
– Откуда он все это знает?
– Она сама ему рассказала.
– И он все пересказал полицейским?
Трэгг кивнул.
– Разговор между супругами является конфиденциальнойбеседой, – произнес Мейсон. – Никто не имеет права расспрашивать его о том, чтоему сообщила жена.
– Поначалу он гневно потрясал кулаками, – продолжал Трэгг, –клялся и божился, что никогда и никому не передаст ни единого слова из того,что она ему поведала. А через десять минут уже вовсю рыдал и выкладывал все,что ему было известно.
– Это так на него похоже, – с горечью сказала МилдредФолкнер.
– Надеюсь, Трэгг, – усмехнулся Мейсон, – вам понятно, чегоон добивается?
– Пытается спасти собственную шкуру.
– А вот и нет.
– Что же тогда?
– А вы пораскиньте мозгами. Его жена находится в тяжеломсостоянии. Ей нельзя волноваться. А уж тем более подвергаться более сильнымпереживаниям. Метод, конечно, лишен эффектной зрелищности, но зато действуетбыстро и наверняка.
– К чему вы клоните?
– Кто согласно завещанию Карлотты является единственнымнаследником всего ее состояния? Боб. Кто получит страховку в случае ее смерти?Боб. А кто унаследует ее имущество, движимое и недвижимое? Опять-таки Боб.
Трэгг сурово сдвинул брови.
– Мейсон, по-вашему, он задумал убить собственную жену?
– А почему бы и нет? Другие же убивают. К сожалению, в нашидни такие случаи не редкость, тем более что и ситуация складывается как нельзяболее подходящая. Так что ему сейчас остается лишь подкидывать вам разныефактики против нее, а когда ее сердце в конце концов не выдержит и перестанетбиться, то вы же сами и окажетесь виноваты во всем. А он будет лишь сидеть всторонке и посмеиваться над вами, подсчитывая барыши.
– Да уж, невысокого же вы мнения о нем.
– А с какой стати я должен представлять его в ином свете?
– И что вам дало повод для подобных инсинуаций?
– Это не инсинуации, – твердо сказал Мейсон. – Этообвинение. Я раскрываю вам его замысел.
– В полиции не станут обходиться с ней так, чтобы этоповлекло за собой… эти самые, фатальные последствия.
– Как же, не станете вы, – хмыкнул Мейсон. – Вы же уже почтидостигли цели.
– Мы ничем ей не навредили.
– Не обольщайтесь. Ведь она уже поправлялась, когда…
– Возможно, она и перенервничала при совершении убийства, нолично я тут ни при чем.
– Она никого не убивала. А вот понервничать ей действительнопришлось. Именно это и свело на нет все лечение. Вчера утром по моей просьбе ееосмотрел опытный врач. Вы же ни за что не решитесь показать ее врачу сейчас,чтобы тот отметил все изменения в ее состоянии, происшедшие за последниедвадцать четыре часа.
– В том, что произошло, нельзя винить лишь нас одних, –возразил Трэгг; похоже, этот разговор начинал его раздражать.
– Верно, но вы к этому тоже руку приложили. Взять хотя быЛоринга Черчиля. Этот самодовольный придурок замучает ее до смерти. Вот толькоБоб подбросит ему еще несколько новых фактиков для затравки, и тот какзаведенный начнет сновать из своего кабинета в палату миссис Лоули и обратно,пока не протопчет колею в полу.
– А что еще вам сказал Боб? – спросила Милдред Фолкнер.
– Не очень много, – ответил Трэгг. – Да и то, что былосказано, можно считать скорее косвенными свидетельствами. Напрямую он ни в чемее не обвиняет.
– Трэгг, да не будьте же вы таким наивным, – сказал Мейсон.– Сами посудите, зачем миссис Лоули убивать Линка?
– Из-за акций.
– Бред! Вот Боб мог бы убить его из-за акций, а она – нет.Она бы постаралась выведать, сколько Линк за них просит, и беззвучно выложилабы нужную сумму, а уже потом надрала бы Бобу уши за непослушание, посмотрелабы, как он хнычет и пускает сопли, но в конце концов все же сменила бы гнев намилость, пригладила бы ему оставшиеся волосики, поправила бы галстук и выдалабы ему еще денежек, чтоб он мог и дальше играть в лошадок.
